Она дала себе минуту, чтобы изучить их знакомые лица, запоминая каждую линию и тень. Они снова были похожи на себя.
Мирные.
Счастливые.
Она надеялась, что так и будет.
— Готовы? — спросила Снадобье, доставая два маленьких зеленых флакончики из плаща.
Противоядие не было сформировано в такие сферы, как та, которую они использовали на Ро, но толстый зеленый ил выглядел знакомым, когда Снадобье размазала его по ноге отца Софи.
В течение секунды он начал шевелиться… конечности задергались, веки затрепетали. И Софи затаила дыхание, когда его глаза открылись и медленно, казалось, сосредоточились.
На мгновение его взгляд встретился с ее, и она могла поклясться, что там был намек на узнавание.
— Пока, папа, — прошептала она. — Я люблю тебя.
Дамель взял ее дрожащую руку.
— Поразительно. Это, это… по-другому.
— Ты в порядке? — спросила его Снадобье.
— Да. Просто пытаюсь прочистить голову.
Он нахмурился и сделал медленный вдох, прежде чем потянулся к виску отца Софи и прижал пальцы к бледной коже.
Софи очистила мысли, не желая видеть ужасные вещи, которыми Дамелю приходилось быть свидетелем. Какими бы они ни были, они заставили его дрожать и стонать.
— Все в порядке, — прошептал Киф, стягивая другую перчатку с руки Софи и посылая ей синий душевный бриз.
Ему пришлось послать еще два бриза, прежде чем Дамель споткнулся и упал, склонив голову к коленям.
— Нужен перерыв? — спросила Снадобье.
— Нет, я думаю… думаю, я просто хочу покончить с этим. — Он потер виски. — Там много обрабатывать.
Еще два вздоха и он выпрямился, взглянув на Софи.
— Готова?
Нет. Но она кивнула, и Снадобье намазала противоядие на ногу ее матери.
Маме потребовалось больше времени, чтобы пошевелиться, и ее глаза были мутными, когда они открылись. Но когда Софи прошептала:
— Пока, мама, — Глаза, казалось, прояснились.
— Я всегда буду любить тебя, — добавила Софи, подавив маленький всхлип.
Ее мама сильно моргнула и отвернулась.
Но как только Дамель прижал руку к ее виску, она ахнула и произнесла:
— Я тоже всегда буду любить тебя, Софи. — Затем ее глаза закатились, и Дамель стер ее воспоминания.
— Я в порядке, — сказала Софи Кифу.
Она уже говорила это дюжину раз. Но он сжал ее руку и послал еще один легкий ветерок.
Это немного помогло. Но онемение было трудно убрать. Вероятно, поэтому Киф не хотел отпускать.
Они вернулись на крыльцо, Софи, Киф и Дамель жаждали воздуха и солнечного света после этой удушающей комнаты. На данный момент настала очередь мистера Форкла, и он был занят, наводняя умы ее родителей новыми предысториями, которые он тщательно продумал, чтобы заполнить пробелы в их воспоминаниях и подготовить к новой жизни. Превратить их в людей, которые никогда бы не узнали Софи.
— Она вспомнила меня, — прошептала она.
Дамель кивнул.
— Прости, но больше не вспомнит.
Софи покачала головой.
— Все в порядке. Все должно быть именно так. Но ты действительно смог стереть все, что нам было нужно?
— Все, — согласился он. — Насколько они знают, тебя никогда не существовало.
— И ничто не сможет этого изменить? — спросила Эми с дальнего конца крыльца.
Софи не заметила, что она пряталась там рядом с Сандором.
— Нет, — пообещал Дамель. — С усилением… я не знаю, как это описать. Но каждое воспоминание, которое я стирал, не просто хоронилось… оно исчезало. И найти их было очень легко. В ту секунду, когда я подумал имя Софи, оно притянуло все мысли, которые они когда-либо имели о ней, и все, что мне нужно было сделать, это смыть их. Также сработало с эльфами.
Рыдания Эми раздавались над бьющимися волнами, и крошечная, горькая часть Софи хотела позволить ей плакать в одиночку.
Но она встала, чтобы быть старшей сестрой в последний раз.
— Все будет хорошо, — пообещала она, положив руку на плечо Эми. — Ты даже не вспомнишь этого через пару часов.
— НЕТ! — прокричала ее сестра, почти сбивая их обеих, когда она обняла ее. — Я изменила мнение. Я не хочу, чтобы кто-то забирал мои воспоминания.
Софи извивалась в мертвой хватке, пытаясь дышать.
— Знаю, как страшно это все выглядит…
— Дело не в этом! — настаивала Эми. Она откинулась назад, ожидая, когда Софи посмотрит ей в глаза, которые были так похожи на глаза ее мамы, что грудь Софи сдавило. — Мне не страшно. Я просто… Я не хочу ничего забывать. Я сказала это только потому, что не хотела подвергать маму и папу опасности. Но я не могу сейчас, да?
