Эдгар шагнул к лодке, но поскользнулся и увяз в грязи. Стоя в лодке одной ногой, он пытался вытащить вторую, но грязь лишь затягивала ногу, издавая чавкающие звуки. Эдгар выругался. Лодка качнулась, и он упал. Позади него мужчины рассмеялись. Подняв глаза, он увидел, как Кхин Мио прикрывает рот рукой, стараясь скрыть улыбку. Эдгар снова выругался, вначале на них, потом — на грязь. Он старался подняться, но рука тоже провалилась. Он попытался снова и снова не смог. Мужчины на берегу расхохотались еще громче, и Кхин Мио тоже не смогла подавить тихий смешок. Тогда Эдгар тоже начал смеяться, представив себя со стороны в этом нелепом положении: одна нога по самое бедро завязла в грязи, другая торчит над водой, руки тоже все вымокли. «Не помню, сколько месяцев назад я так смеялся», — подумал он, чувствуя, что из глаз уже текут слезы. Он прекратил сражаться с грязью и улегся на спину, уставившись в темное небо, которое проступало сквозь ветви, освещенные фонарем лодочника. Наконец, совершив последнее усилие, он сумел-таки подняться и забрался в лодку, весь промокший. Он не потрудился даже счистить с себя грязь: было слишком темно, чтобы что-нибудь разглядеть. Нок Лек был уже в лодке и старался шестом передвинуть лодку от берега.
Течение подхватило лодку и они быстро поплыли вниз по реке. Сквозь ветви деревьев ярко светила луна, поэтому фонарь лодочника не понадобился. И все-таки Нок Лек старался держаться поближе к берегу.
— Для друзей света недостаточно, чтобы нас увидеть, а вот враги вполне могут нас разглядеть, — прошептал он.
Река текла, сгибая на своем пути деревья, часто попадались упавшие в воду стволы. Юноша искусно управлял лодкой. Насекомые гудели не так оглушительно, как в джунглях, звуки приглушались шепотом речных струй, перебирающих дрожащие ветки прибрежных кустов.
Берега были скрыты за плотным занавесом листвы. Порой Эдгару казалось, что он что-то видит сквозь эту листву, но каждый раз он убеждал себя в том, что это лишь тени. Спустя час они выплыли на открытое место и увидели домик на сваях.
— Не бойтесь, — сказал юноша. — Это всего лишь рыбацкая хижина. Сейчас здесь никого нет.
Над деревьями блестела луна.
Они поплыли дальше. Река стремительно неслась по узким теснинам, среди нависших над ней утесов и скалистых обрывов. Наконец, в том месте, где она плавно изгибалась, Эдгар увидел скопление дрожащих огоньков. Течение реки быстро несло лодку по направлению к ним. Уже различались строения, потом можно было видеть движение на берегу. Наконец они причалили к маленькой пристани, на которой стояли, наблюдая за их приближением, трое мужчин, все одетые в пасхоу, все без рубах. Один был выше, чем остальные, более светлокожий, изо рта свисала толстая сигара. Когда лодка приблизилась к берегу, он кинул ее в воду, и, наклонившись, подал руку Кхин Мио, которая подобрала свою тхамейн и сошла на пристань. Слегка склонив голову в поклоне, она пошла вперед, непринужденно нырнув в кусты, как человек, неоднократно бывавший здесь.
Эдгар выбрался из лодки. Мужчина с сигарой молча смотрел на него. Одежда настройщика была мокрой и грязной, волосы прилипли ко лбу. Эдгар чувствовал, что его лицо покрыто засохшей грязью, которая начала трескаться, когда он улыбнулся. Они долгое время продолжали молча глядеть друг на друга, потом он медленно протянул руку.
Эдгар не раз представлял себе этот момент, как его встретят, что он скажет. Ведь здесь требовались слова, подходящие для Истории, которые запомнят и запишут, когда в Шанских княжествах наконец установится мир, и Империи ничто не будет угрожать.
— Я — Эдгар Дрейк, — сказал он. — Я приехал, чтобы настроить рояль.
