Наконец он услышал шаги на лестнице. Это был один из мальчиков, прислуживающих доктору.
— Доктор Кэррол просил передать это вам, — сказал он, с поклоном подавая ему записку.
Эдгар развернул бумагу. На шанской бумаге — ему уже приходилось такую видеть — были выведены торопливой рукой кривые буквы.
«Мистер Дрейк! Прошу прощения за то, что не зашел к вам, как обещал. Посол саубвы потребовал большего внимания, чем я рассчитывал, и, к несчастью, я не смогу обсудить с вами ваше выступление. Я прошу вас только об одном: как вам известно, саубва Монгная — один из вождей Лимбинского союза, с которым британские силы под предводительством полковника Стедмэна воюют последние два месяца. Я надеюсь заключить предварительное соглашение с саубвой во время его пребывания в Маэ Луин и, что более важно, попросить его организовать встречу с Союзом. Все, о чем я прошу вас — выбрать для игры произведение, которое вселит в князя дружеские чувства, чтобы убедить его в наших добрых намерениях. Я совершенно полагаюсь и доверяю вам в выборе и исполнении пьесы, подходящей для этого случая. Э.К.».
Эдгар поднял глаза, чтобы выразить хоть кому-нибудь свой протест, но мальчик уже ушел. Он обвел глазами лагерь, но никого не увидев, выругался.
Всю ночь он провел в комнате за роялем, в раздумьях, начиная то наигрывать пьесы, то останавливаться. «Нет, это не то. Это я сыграть не смогу» — И он снова начинал наигрывать. Мысль о том, что он должен играть перед саубвой, волновала его. Он размышлял о том, какую роль должен сыграть этот визит, что за человек этот саубва и чего доктор хочет добиться с помощью музыки. Эдгар остановился на рассвете. Опустив голову на руки, лежащие на клавиатуре, он заснул.
Эдгар проснулся, когда был уже полдень, с полным ощущением, что заснул у себя в мастерской в Англии. Он отправился к себе домой. Его поразило, как изменился лагерь за ночь. Дорожка была выметена от мусора, оставшегося после дождя, и покрыта свежими досками. С домов свисали флаги, трепещущие на ветру. Единственным свидетельством британского присутствия был государственный флаг, водруженный на казарме, превращенной в столовую. «Он выглядит совсем неуместным», — подумал он. Эдгар никогда не видел его раньше в форте, и теперь это показалось странным, но в конце концов это ведь британский форт.
Он вернулся к себе и остаток дня провел в ожидании. В дверь наконец постучался мальчик. Эдгар умылся и оделся, затем мальчик повел его к казарме. Караульный предупредил его о том, что надо оставить ботинки у входа. Внутри столы и стулья заменили подушками, разложенными на полу перед низкими плетеными столиками. В зале было тихо, саубва и его свита еще не прибыли. Его провели в конец залы, где сидели доктор и Кхин Мио. На докторе был шанский костюм, изящно сшитая белая хлопчатобумажная куртка и ярко-лиловая пасхоу. Сейчас он выглядел по-королевски. Эдгару вспомнился день его приезда в Маэ Луин, тогда Кэррол стоял на берегу, одетый так же, как его люди, ничем не отличающийся от них. С тех пор Эдгар видел его только в европейской одежде или в армейской форме.
Между сидящими оставалась свободная подушка. Доктор был занят разговором с пожилым шаном, сидевшим через несколько подушек от него, и жестом пригласил Эдгара садиться. Кхин Мио что-то говорила юноше, присевшему на корточки рядом с ней. Эдгар смотрел на нее. Она была в шелковой блузке, ее волосы казались темнее, чем обычно, как будто она только что приняла ванну. В волосах была та же деревянная шпилька, что и во время их прогулки. Наконец, когда юноша ушел, она наклонилась к Эдгару и прошептала:
— Вы подготовили пьесу?
Эдгар слабо улыбнулся.
— Посмотрим.
Он осмотрел помещение. Оно совсем не походило на скучную больницу или кабинет доктора, уже знакомые ему. В каждом углу горели факелы, заливая всю залу светом и ароматом благовоний. Стены были закрыты коврами и шкурами. Вдоль стен выстроились слуги, многих из которых Эдгар узнал, другие были незнакомые ему. Все они были одеты в аккуратные свободные штаны и синие рубашки, их головы покрывали тюрбаны, чистые и безупречно повязанные.
