Я изо всех сил навострил уши, стараясь не поддаваться сонной волне.
— Сначала о самом главном. — сказала Елена Павловна, — Мы, разумеется, продолжим строительство бассейна, и завершим его в установленный срок! А может быть, даже и раньше.
— Спасибо! — скромно сказала Амалия Захаровна.
— И если, уважаемая Амалия Захаровна, вы волновались по этому поводу, — продолжала Елена Павловна, — то совершенно зря! Продолжить строительство я решила в тот самый день, когда узнала о нем. Я ведь получила о вашей школе только самые лестные отзывы!
— Вот как! — сказала Амалия Захаровна.
— То есть… Как это?!.. — встрепенулся я. — Вы уже все решили заранее? И наш концерт был совсем не нужен? И мое выступление?!..
— Да нет же, Слава, нет! — горячо воскликнула Елена Павловна. — Все было совсем не зря! Все было очень, очень нужно! Но мне ведь очень хотелось увидеть вашу школу собственными глазами. И должна сказать, что я увидела и приобрела даже больше, чем ожидала. Даже не знаю, сможет ли этот бассейн хоть как–то возместить вам то, что я приобрела у вас сегодня. Ваша школа — это просто чудо! И одно из самых главных чудес, это конечно же, ты, Слава!
— Целиком и полностью согласна! — поддержала ее Амалия Захаровна, погладив меня по голове.
— А я целиком и полностью присоединяюсь! — неожиданно подал голос принц–король, внимательно глядя на меня и сделав такое движение руками, как будто аплодирует.
Я почувствовал, как мое лицо начинает пламенеть. И одновременно сонная волна накатила на меня уже совершенно неудержимо. Глаза мои закрылись. Кусок торта вывалился из моей руки, и я повалился головой на стол.
Но меня успела подхватить Елена Павловна.
— Что такое?! — воскликнула она встревоженно, хотя я слышал ее уже как сквозь вату. — Слава, что с тобой?!..
— Ничего… Ничего… — пробормотал я. — Просто я хочу… Я хочу спать…
Сонная волна вокруг меня превратилась в обволакивающий поток. Я то проваливался в него, то выныривал, слыша отрывочные голоса, но уже не мог им ответить.
«Шурочка, быстро звони Людмиле Васильевне!» — это Амалия Захаровна. «Это я, я во всем виновата! Это ведь он ради меня, для меня так старался!..» — это Елена Павловна. «Глупости… Ни в чем вы не виноваты…» — попытался я возразить, но только еле–еле пошевелил губами. «Дайте–ка я перенесу его на диван!» — это принц–король. «Ну вот, Амалия Захаровна, говорила я вам! Довели ребенка до нервного истощения!» — это осуждающий голос нашей фельдшерицы Людмилы Васильевны. И тут же что–то начало обжимать мне руку. «Хм! Пульс в порядке, давление тоже!.. Как у крепко спящего человека…» — это опять Людмила Васильевна. — «Ну, слава богу, он и в самом деле просто уснул. Вернее, не уснул, а просто отключился! И неудивительно. При таких–то нагрузках!.. Додумались тоже, десятилетнего ребенка засунуть в седьмой класс!.. И двоечники у него на буксире, и выступления на концертах ваших, и прием важных делегаций, и все, что хочешь!» «У нас сейчас не прием, а просто чаепитие! И он бы уже в девятом классе учился, если бы я его не придерживала… А выступать на концертах он сам любит!..» — это голос оправдывающейся Амалии Захаровны. Она оправдывается?!.. Ну надо же!.. «Любит, конечно…» — это уже примирительный голос Людмилы Васильевны. — «Вот что, звоните его матери и скорее везите домой. Все, что ему сейчас нужно — это мамина забота и покой!» «Мы его отвезем, отвезем!» — это голос Елены Павловны.
После этого я отрубился окончательно.
Было лето. Было тепло. Мы с Анжелой, взявшись за руки, шли по лугу, усыпанному цветами. Чуть поодаль от нас прогуливалась группа взрослых, и среди них я заметил свою маму, и рядом с ней — Бориса, и маму Анжелы, а рядом с ней — какого–то мужчину, очевидно, папу Анжелы. И рядом с ними была еще одна пара. Это были Елена Павловна и принц–король. Интересно, что на всех дамах были длинные платья в старинном стиле, а на мужчинах — белые летние костюмы. Ну а мы с Анжелой были одеты в одни лишь свободные рубашки, которыми играл ветер, а на головах у нас были венки из цветов. Кажется, эти венки мы только что сплели сами.
