Как я и предполагала, поговорить спокойно нам не дали. В ресторане гудели какие-то прикинутые бизнесмены, и их души желали куражу. А на наше несчастье, в тот день здесь было маловато женского пола, потому незанятые и независимые «тёлки» раздражали мужиков: время от времени то один, то другой из них пытались вытащить нас на танец.
Ольга стала закипать. Сбывался очередной мой прогноз, что ресторан не место для деловых разговоров. По крайней мере в нашем городе, и тем более для двух не слишком страшных молодых женщин.
На этот случай у нас в офисе есть так называемая комната отдыха, в которой мы вполне могли запереться и нам бы никто не помешал. Очередному «соискателю» её шефского тела Олька сказала коротко:
– Сгинь!
И тут у нашего столика возникло сразу двое кавалеров.
– Могу я, ё… вашу мать, хоть поесть спокойно? – завелась моя темпераментная подруга.
– Зачем вы так? – попытался урезонить её один из мужчин. – Мы просто хотели с вами потанцевать.
Видимо, Ольгу так достали предыдущие ходоки, что она не ущучила: нынешние не относятся к тем, кто смиренно принимает отказ. Потому она, потеряв чувство меры, просто послала их матом, употребив к тому же словосочетание «два недоноска».
Несколько секунд они молчали ошарашенные. А потом один из них мрачно улыбнулся и переспросил:
– Это мы – недоноски?
– Да что ты, сучка дешёвая, о себе возомнила? – прошипел другой.
Чтобы Ольгу Кривенко мог кто-то безнаказанно обозвать, я даже представить себе не могла. Но не в этой ситуации. От мужиков за версту несло опасностью, а подруга в запале ничего не хотела понять. То есть, наверное, она мысленно занесла их в разряд посланцев криминала, но если и опасных, то не для неё.
Она решила, что наступил её звездный час. Ольга Кривенко на глазах всего ресторана покажет этим козлам, кто такая простая русская баба, бандитами пуганная. И посмотрите, что сейчас от них останется!
Подруга стала привставать со своего стула, но я опередила её:
– Мальчики! Миленькие!
Смешно, какие мальчики? Обоим под сорок!
Я схватила их под руки и, уговаривая, принялась оттаскивать от нашего столика, попутно ухитрившись болезненно пнуть под столом всё ещё шебаршащую подругу.
– Умоляю, простите эту неразумную женщину! У неё был сегодня такой трудный день.
– Трудный день? – зловеще переспросил один из них. – А закончится он совсем тяжело.
– Понимаете, её кинули. – Я решила продолжать свои уговоры, несмотря ни на что. – Сколько раз говорила, что нам, женщинам, не стоит играть в мужские игры…
Слышала бы Ольга! Разве не она два года назад твердила то же самое, когда, уже все подготовив, в последний момент заколебалась, вкладывать ли, как она сказала, охеренные деньги в сугубо мужской бизнес.
– И на много её кинули? – поинтересовался другой.
– Э… – Я чуть было не забыла о правдоподобности своей истории. – На двадцать штук баксов! Теперь ей хоть вешайся. Вот и грубит всем, кому ни попадя, нарочно нарывается. Мол, погибать, так с музыкой.
Похоже, это им было знакомо. Я почувствовала, как оттаивают их заледеневшие мужские души, хотя они с большой неохотой отпускали с лиц зверское выражение.
– Не грубила бы порядочным людям, может, и нашелся бы человек, который помог, – сказал один из них, а другой согласно кивнул.
Имели в виду, что порядочные люди именно они.
– Обещаю, я проведу с ней работу, – Господи, будто на комсомольском собрании! – и объясню, как нужно вести себя в порядочном обществе.
– Вот именно.
Я с грустью посмотрела им вслед: подумать только, благодаря моему сладкозвучному голосу эти шикарные типы с бандитскими рожами готовы были выложить на наши нужды двадцать штук баксов! Как раз столько требовалось для одного моего проекта, но Ольга ни в какую не соглашалась больше брать кредит. Мол, пока мы не отдали тот, первый, она не могла толком ни есть, ни спать и едва не поседела…
– В следующий раз отмазывать тебя не стану, – сказала я своей заносчивой подруге.
– Да я бы…
– Да уж ты бы! – возмутилась я. – Ты хоть представляешь себе, что такое мужской кулак, каратистка вшивая?! Десять ударов ты можешь отразить, а всего один, пропущенный, надолго, если не навсегда, уничтожит красоту твоего личика. Кто же идет с вилами на танк?
