— А еще... — расклеила губы больная, — там лежит мой личный архив. Он не богат, поэтому я хочу кое-что дополнить словами, чтобы ты ничего не перепутала.
С тем Раиса прикрыла глаза и отвернулась от посетительницы, словно выполнила тяжелую работу, управилась с ужасно важной обязанностью и теперь ее душа успокоилась. Отдохнув несколько минут, или, может, собравшись с мыслями и найдя подходящие слова, она снова повернулась к подруге.
— Девчатам моим ничего не говори, не передавай мои слова. Позднее откроешь правду, когда посчитаешь возможным или когда придет твое время составлять завещание, — предупредила и начала рассказывать.
***
У Раисы все случилось очень быстро. В конце концов так и должно быть у полноценной женщины — по окончании медового месяца она ощутила, что беременна. Она даже не колебалась, говорить об этом Виктору или подождать. Была уверена, что он обрадуется.
Но ошиблась, так как он помрачнел.
— Ты не рад? — переспросила Раиса, заклиная судьбу, чтобы ей это показалось.
— Да нет, — сказал Виктор и встал с кровати, на которой они только что долго любили друг друга. — Здесь другое.
— Что же? Думаешь, рано, несвоевременно?
— Нет, — Виктор нервно метался по комнате, ерошил себе волосы. — Я не знаю, как тебе сказать. Понимаешь, меня преследуют дурные предчувствия. И связанные они с тобой.
Раиса рассмеялась, и в ее смехе сквозило облегчение и избавление от нервного напряжения.
— Не смейся, — рассердился Виктор.
— Какие могут быть предчувствия. Ты что, разве дед старый? Это у стариков только бывают предчувствия.
— Может, я не так выразился. — И он рассказал жене о навязчивых снах, в которых дарит ей черные розы. А она, дескать, берет их и выбрасывает прочь. — Почему именно черные? — риторически спросил молодой муж, уверяя ее в истинности своих подозрений. — Ведь в природе таких нет. Разве это не предостережение судьбы?
— Дурак ты. Если не умеешь разгадывать сны, так не берись. А я вот что скажу: черные потому, что ты даришь свою тревогу обо мне. Но я ее выбрасываю, твою тревогу! Это и есть главный вывод.
Да, это был главный вывод. Так как Раиса скоро выбросила плод, как розы, которые преследовали ее мужа во сне. После этого она, присмирев, избавилась от молодого скепсиса, начала тщательнее заниматься собой. В следующем учебном году попросила не планировать ее на полторы ставки, как раньше. Взяла ставку, и вдобавок отказалась от классного руководства. Еще и побеспокоилась, чтобы в расписании ей предусмотрели свободный от уроков день. Год — это долгий срок, особенно, если регулярно делать то, что тебе не присуще. А Раисе не свойственно было следить за режимом сна и спать не меньше восьми часов в сутки, гулять на улице перед сном хотя бы около часа, соблюдать диету, глотать витамины и тому подобное. Поскольку ее взяли на диспансерный учет, то она, кроме всего, еще должна была раз в месяц показываться врачам, канителиться с обследованиями, анализами.
Наконец в женской консультации ей сказали, что можно повторить попытку забеременеть. Правильно в народе говорят, что дурное дело — не хитрое. Мужу продолжают сниться черные розы, а жена, вопреки предыдущему опыту, пускается в эксперименты. Результат тот же — на третьем месяце она снова выбросила его «розы» вон.
Случилось это в начале лета, и Виктор предложил ей на все каникулы уехать к его родным на Смоленщину.
— Там леса, чистый воздух, — объяснял он. — Красивые места и хорошая экология. А в лесах есть грибы и ягоды, в речках полно рыбы, овощи, мясо — все свое.
Раиса до замужества совсем не мечтала о материнстве, но теперь, когда убедилась, что у нее с этим возникли серьезные проблемы, сделалась как ненормальная — вот только еще раз должна попробовать. А вдруг не получится, тогда — еще раз, еще раз! Эта одержимость истощала ее больше, чем режим, лечение и диеты. Нетерпение, которым она загорелась, сжигало ее, опустошало душу, убивало интерес к другим проблемам жизни. И она терялась, что ей укреплять в первую очередь: физическое здоровье, нервы или психику. Больше всего страшило, что это состояние начнет сказываться на работе, дети непременно заметят, что с нею творится неладное, и тогда — прощай авторитет, наживавшийся с таким трудом.
