Пренебрегая нумерацией, Карина сгребает листы с пола и кладет к Машиным рисункам. Беспорядок завоевывает последний рубеж. Девушка ложится на кровать и сворачивается калачиком. «Все дети знают, что такое радость, единицы знают, что такое печаль. А у взрослых, похоже, наоборот!»-думает она, и слезы подступают к глазам.
Непонятная тоска владеет ей уже несколько месяцев, какая-то смутная тревога гонит и гонит ее куда-то. Ей все время хочется плакать. Уже давно не может она дописать свою курсовую работу. Все сроки прошли, теперь будут неприятности. Но Карине даже нравится это ожидание. Только оно и может бередить ей нервы. Она знает — реально ей ничего не угрожает. Ее не могут не отпустить к родным на каникулы, потому что родных у нее нет. Ее не могут оставить на второй год, потому что она и так должна остаться здесь навсегда.
Вдруг раздается стук в дверь.
— Кто там? — глухо отзывается Карина. Вдобавок ко всему, последнее время у нее жутко болит голова.
— Это Юля!
Дверь открывается, и на пороге появляется Юляша, давнишняя подруга Карины. Сейчас эта серьезная кареглазая девушка выглядит встревоженной и расстроенной:
— Тебя вызывает Бардов!
«Началось!» — с удовлетворением думает Карина. Вызов к самому Ермолаю Васильевичу Бардову, директору Образовательного Центра, не предвещает ничего хорошего. Карина поднимается, поправляет одежду. Не глядя в зеркало, проводит расческой по волосам.
— Карина, попроси отсрочки хотя бы на три дня. И я все сделаю сама, — говорит Юля, беспокойно прохаживаясь по комнате.
Юляша, лучшая ученица на курсе, не раз предлагала подруге свою помощь в написании курсовой. Но Карина всегда отказывалась. И теперь впервые об этом жалеет.
Подруги вместе спускаются на второй этаж. Прощаясь перед дверью Ермолая Васильевича, Юля уже почти просит:
— Скажи, что у тебя все готово, просто ты очень плохо себя чувствуешь!
Карина кивает и берется за ручку двери.
Несмотря на то, что Карина Аргунова провела в замке гугнеатов целых девять лет, она лишь второй раз оказалась в кабинете директора. Со дня ее зачисления здесь мало что изменилось. Разве что книг стало больше. Теперь они не только стояли в шкафах, но и занимали подоконник, диван, пол. На все это с еле заметной улыбкой по-прежнему взирал потемневший портрет Гугнеата Психолога.
Даже изменение статуса хозяина не сказалось на убранстве помещения. Шесть лет назад Ермолай Васильевич Бардов был избран первым президентом Свободной Гугнеатской Республики. За восемь лет до его прихода страна задыхалась под властью дельцов, которые рвали на части то, что не успело разрушиться само. Шестьдесят лет назад в стране царила диктатура Прокла Молчаливого, стоившая жизни самым образованным людям эпохи. За семьдесят лет до Ермолая Васильевича мир бился в агонии гражданской войны, а за восемьдесят — захлебывался в крови свершившейся революции, которая упразднила монархию и уничтожила потомков Гугнеата Психолога.
Когда несколько лет назад была провозглашена демократия, нового правителя решено было избрать из числа тех ученых, чьи заслуги в психологии были наиболее значительными. Так, Ермолай Васильевич Бардов, сконструировавший наиболее эффективную модель психологического эксперимента, стал президентом.
Сейчас этот сорокапятилетний мужчина, улыбаясь, шел ей навстречу:
— Добрый день, Карина Александровна! Простите, если пришлось отвлечь вас от работы…
Студентка приготовилась оправдываться, но Ермолай Васильевич продолжал:
— Однако, боюсь, придется оторвать вас не на несколько минут, а на более длительный срок…
Карина похолодела. Неужели ее выгоняют? И все из-за того, что она не сдала вовремя курсовую! Но ведь были же подобные случаи и до нее, и они редко заканчивались так плачевно! Неужели ее не спасут даже прошлые заслуги?! У нее, ведь, есть целых две публикации; в прошлом году она закончила учебный год со всеми пятерками и… и вообще… Неожиданно для себя она поняла, как много значит для нее Гугнеатский замок и как мучительно будет с ним расставаться. Сейчас она услышит свой приговор. Карина с замирающим сердцем посмотрела на директора:
