– Не злись, – сказала я, глядя на его широкую спину и затылок с волнистым хвостом.
Он резко обернулся, энергично всплеснул руками.
– Ну и что теперь? Что я должен сделать? Сдохнуть? Повеситься? Утопиться в этом чертовом болоте?
– Перестань. Это всего лишь слухи. А поцелуй…
– Да черт с ним, с поцелуем! Я давно не мальчик! – Он опять уставился в окно и, шумно дыша, терзал свою прядь. – А эти слухи… Ты даже себе представить не можешь, как я от них устал. Только об этом и говорят! Только об этом! Каждый мой шаг отслеживают, каждый жест…
– Ну, в таком случае, совершенно не обязательно было устраивать аттракцион с покупками.
Он вздрогнул, как от удара. Медленно повернулся. В глазах была полнейшая собачья тоска.
– Но ведь было же так классно! Весело! – быстро сказала я.
– Наверное, – неожиданно безразлично произнес он и направился к двери. – Ужин сегодня обычный, в семь. За вами зайти или вы сами найдете дорогу в столовую?
Теперь уже мне показалось, что меня ударили.
– Рене! – я вскочила с кресла и поймала его за руку. – Что случилось? Чем я тебя обидела?
Он перехватил ее, прижал к своей щеке, касаясь губами.
– Прости, Жюли… Я такой дурак. Я сам не свой…
Я погладила его по другой щеке. Он поймал и эту мою руку. Поцеловал обе ладони. Медленно выпустил из своих.
– Что мы делаем… Ты же завтра сама об этом пожалеешь!
– Ты так уверен?
– Да. Я договорился с Анкомбром. Он приедет завтра сюда и проведет оглашение.
– Рене, лучше обними меня!
Он коснулся губами моих волос.
– Обниму, Жюли, обязательно. Но завтра. Если ты, конечно, захочешь этого после оглашения. Молчи! Я сам знаю, что сегодня – это сегодня. Я пойду. Хоть рубашку сменю перед ужином. А ты пока немного от всего отдохни.
Я рассмеялась, увидев Рене в смокинге и джинсовой рубашке навыпуск.
– Что, местный шик?
– Не придирайся. Завтра приедет прачечная. – Он тоже выглядел очень веселым; волосы были чуть влажными, наверное принимал душ. – За эти две недели я немножко не рассчитал.
– Ты меняешь рубаху раз в две недели?
– Прачечная приезжает зимой раз в две недели. В сезон у нас все свое. До черта работников. Пойдем.
Он протянул мне руку. Я схватила ее своей. Мы переглянулись и побежали.
– Жюли, у меня такое чувство, что я знаю тебя всю жизнь!
– У меня тоже!
– Правда? Осторожнее! Лестница!
– Лестница? Замечательно! – Я вырвала свою руку и на шелковой юбке лихо покатилась по перилам.
Он запрыгал через три ступеньки.
– Ты! Хулиганская девчонка! – И все-таки успел поймать меня на площадке за талию.
– Вот ты меня и обнял!
– Это не считается! Это техника безопасности! – Он убрал свои руки и погрозил мне пальцем. – Не смей больше так делать!
– А то что?
– А то! – И сам съехал вниз по перилам.
Я без промедления повторила свой маневр, а он – «технику безопасности». Потом взял меня за руку и опять погрозил.
– Достаточно, мадемуазель. Иначе останетесь без ужина.
Я потупила взор и присела в реверансе.
– Ах, простите, господин учитель!
И мы рассмеялись, и, не разнимая рук, пронеслись через холл, гостиную и с разбегу влетели в столовую.
Мужчины вскочили при моем появлении. Они были не во фраках, а кто в чем, и от этого выглядели очень домашними. Стол ломился, как и вчера. Место серебряной вазы занимал наполненный фруктами хрустальный таз.
– Как мило! – сказал Жан-Пьер. – Похоже, наши детки подружились.
– А где Гидо? Где Вариабль? Почему нет Фернана? – строго поинтересовался Рене, подводя меня к креслу.
– Мои комплименты вашему туалету, миледи, – промурчал Глиссе и поцеловал мою левую руку.
Все стали усаживаться.
– Гидо пока не разрешает ему выходить, а чтоб старик не скучал, пошел к нему ужинать, – тем временем докладывал конюх. – А Фернан… Ну ты же его знаешь…
– То есть?
– Рене, ну рандевушка у нашего спортсмена, – за моей спиной объяснил Жан-Пьер, уже чего-то накладывая мне и наливая. – Как обычно. Предрождественский учебный секс-тренаж. Зимний гон. Ах, простите мою дерзость, мадам метресс!
– О чем вы, мсье кравчий? Я все равно ничего не понимаю из мужских разговоров.
– Что вовсе не мешает нашей миледи, – забасил конюх, кокетливо поглядывая на меня и поднимая свой бокал, – водить машину получше некоторых мужчин! За вас! – И выпил.
