– А не перебраться ли нам, мсье, мадам, в курительную комнату? – наконец предложил Жан-Пьер. – Мадам метресс, там прекрасный кондиционер! Вы ничего не почувствуете.
– Спасибо. Но я лучше бы поднялась к себе.
– Не покидайте нас, миледи! – замурчал Глиссе.
– Не приставай! – одернул его конюх. – Миледи хочется побыть одной.
– В таком случае, миледи. – Глиссе изящно встал со своего кресла и изобразил полупоклон. – Позвольте послужить вам эскортом и сопроводить до покоев.
Я покосилась на Рене. Он безучастно наливал себе очередную порцию.
– Балда ты, Глиссе! – сказал конюх. – Одной миледи будет скучно. Предлагаю всем прогуляться и показать миледи гараж.
– Двадцать восемь машин?
– Да, – не хуже Глиссе сладко муркнул конюх. – Вам понравится! Подождите здесь. Я сейчас сбегаю за вашим пальто.
– Уймись. – Рене вдруг встал. – Я сам схожу.
Он вполне твердо прошел в гостиную, пересек ее, открыл двери в холл, скрылся за ними.
Тем временем Глиссе и Жишонга беззвучно улизнули в курительную. Жан-Пьер молча составлял на сервировочную тележку грязную посуду. Конюх сосредоточенно ковырял зубочисткой во рту.
– Но он же совершенно пьян! – воскликнула я. – Разве вы не видите? Он ведь может упасть!
– Кто? Рене? – Жан-Пьер хмыкнул. – Никогда в жизни. Правда, завтра не вспомнит, что сегодня еще отчудит.
– Не преувеличивай, – сказал конюх. – Ничего он не отчудит, если до сих пор продержался. Я бы на тебя посмотрел в его ситуации.
– Си-ту-а-ции! Помог бы лучше, умник!
Тот не двинулся с места.
– Много ты мне зимой помогаешь навоз возить?
– Жан-Пьер, я помогу! – Я схватила что-то со стола и хотела поставить на тележку.
Он отобрал это из моих рук и сказал устало:
– Ни в коем случае! Спасибо, конечно. Но, если Рене увидит, будет дикий скандал.
– Господа, я же понимаю, что это все из-за меня. Но что мне делать? В моей ситуации?
– Расслабиться! – фыркнул конюх. Прислушался. – И получать удовольствие, – уже тише произнес он. – Тсс… Кажется, возвращается наш дорогой патрон.
Дверь холла действительно открылась. Рене уже в своей короткой куртке поверх торчащего из-под нее смокинга энергично шагал к нам с моей новой шубой и сапожками.
Я невольно встала ему навстречу. Он молча подал мне шубку. Я влезла в рукава. Он повернул кресло от стола и сказал:
– Сядь, пожалуйста.
Я села. Он опустился на корточки, взял мою ногу и с ловкостью продавца обувного магазина заменил туфли на сапожки. Выпрямился, протянул мне руку.
– Идем.
Я взяла его за руку, и мы пошли. Конюх, Глиссе и Жишонга похватали свою одежду и побежали за нами, одеваясь на ходу.
Было свежо, и полная луна плыла среди тучек по черному небу. Рене целеустремленно вел меня куда-то, «свита» трусила на некотором отдалении. Я не выдержала:
– Рене, что ты делаешь? К чему эта комедия?
– Гараж – там! – Он показал пальцем на какие-то строения вдалеке и обернулся: – Эй, кто-нибудь!
«Свита» была рядом тут же.
– Чтоб показали ей все автомобили! – распорядился Рене и почти бегом устремился обратно к дому.
– Ну слава богу, утишился, – облегченно вздохнул повар.
– Если хотите, патронесса, – озабоченно заговорил Жишонга, – я могли бы и переночевать с вами…
– Ну ты и ловкач! – фыркнул конюх.
– В смысле в соседних апартаментах. Надеюсь, патронесса, вы не подумали, что я…
– Нет, конечно! – перебила его я.
– Паскаль, не устраивай панику, – сказал Глиссе. – Он и к обеду-то завтра не проснется. Выхлестал полведра!
– Он часто так? – спросила я.
– Ну сколько-то раз было, – уклончиво ответил Жан-Пьер.
– Миледи, ну с кем не бывает? – усмехнулся Глиссе.
– Но чтобы так! – пробасил конюх. – Лично я его таким помню, только когда пришлось пристрелить Луну. Взбесилась! Такая красавица была, арабка… Ну пойдемте машины-то смотреть? А то холодно на улице.
Их оказалось действительно двадцать восемь. И действительно ближайшим к воротам стоял «ягуар».
