После этого Мэй организовала роскошное угощение. Самым большим сюрпризом было то, что Грейс предложила для свадебного пира свой дом. Юридически этот дом принадлежал Роману, и Триста подумала, не по этой ли причине свадьбу справляли именно здесь. Не было секретом, что Грейс так же неохотно смирилась с этим браком, как и Эндрю.
Мальчик так и не изменил своего отношения к замужеству матери за короткое время перед свадьбой. Он терпеливо высидел всю церемонию, но на всем ее протяжении держал за руку дядю Дэвида. Вопрос о том, что Роман – его отец, он обсуждать отказался, хотя Триста несколько раз пыталась завести с ним разговор на эту тему. Только однажды он сказал:
– У тебя будут другие дети, и ты забудешь обо мне.
Триста пыталась его убедить, что это не так. На что Эндрю заявил, что лучше бы она вышла замуж за дядю Дэвида.
Триста спросила его:
– Почему ты думаешь, что с лордом Эйлсгартом я тебя забуду, а с дядей Дэвидом нет?
– Потому что дядя Дэвид меня любит, – просто ответил Эндрю.
– Твой отец тоже тебя любит, – сказала она.
В глазах Эндрю засветился огонек, и он поднял подбородок, словно желая что-то сказать. Но было видно, что он не решается.
– Давай, – подбодрила его Триста.
После секундной паузы Эндрю ответил:
– Он никогда не рассказывает хороших историй.
– О, дорогой, он просто другой. А ты относишься к людям, которые не любят перемен. Но в жизни изменения неизбежны, и они часто к лучшему. Обещаю, что в конце концов тебе понравится. Мы будем счастливы.
– Ты счастлива, мама? – спросил он. Его голос был тонким, и в нем слышалось отчаяние. Ему нужно было, чтобы его утешили.
Была ли она счастлива? Да. Да, потому что выходила замуж за человека, которого хотела всю жизнь. И вместе с тем ей было грустно от мысли, что этот человек взял ее замуж, чтобы утвердить свои права на сына, а не из любви к ней. Это было горько сознавать, поскольку она надеялась на большее.
Когда-то она получила его любовь – но не его фамилию. Теперь у нее есть его фамилия... но есть ли его любовь?
– Я очень счастлива, – сказала она Эндрю. Было видно, что у него с лица немного сошла тревога. Она обняла его, и он это ей позволил. Иногда он не допускал нежностей, считая себя взрослым.
Обняв его после долгого перерыва, Триста вдруг поняла, что он за последнее время здорово подрос. Он рос на удивление быстро.
В тот момент Триста была рада, что все так получилось. Если бы она и дальше скрывала от Эндрю правду, могло быть гораздо хуже. Став старше, он мог возненавидеть ее за то, что она ему лгала. А теперь он был достаточно мал, чтобы ее простить.
Хоть она и волновалась за сына, ей пришлось в этот день выполнять множество обязанностей. Весь день прошел как в чаду, приходилось улыбаться каждому гостю, говорить полагающиеся случаю любезности и при этом постоянно помнить о Романе.
Не было никаких признаков того, что он статус жениха носит неохотно. Он был вежлив с гостями и с родственниками Тристы, внимателен к ней и Эндрю. Его глаза светились, а рот охотно растягивался в приветливой улыбке.
Когда все гости удалились, а слуги принялись за уборку дома, Триста, Роман и Эндрю направились к выходу. Прибыв в дом у Гайд-парка, Триста вдруг предложила Роману то, что ей внезапно пришло в голову. Пусть Роман этим вечером уложит Эндрю в постель сам.
Ее сын эту мысль встретил без восторга. Роман лишь наклонил голову в знак того, что он понял предложение, но было видно, что эта мысль понравилась и ему.
Прошло несколько минут, и Триста отправилась взглянуть, что вышло из ее затеи. Эндрю лежал на маленькой кроватке, Роман, сидя в кресле и читая низким голосом детскую книгу, казался очень большим рядом с ним. Роман читал монотонно, театральным голосом, тогда как Дэвид всегда рассказывал свои истории увлекательно, что Эндрю очень любил. Эндрю лежал к отцу спиной.
Триста неслышно прокралась в спальню. Когда пришел Роман, она встретила его, стараясь изобразить на лице приветливость.
– Эндрю уже спит? – спросила она.
– Полагаю, что да, – сказал Роман, – хотя он мог и притворяться, чтобы я оставил его в покое.
– Он скоро привыкнет, – сказала она.
