Атаман молча, не прерывая, выслушал это повествование. Закончив говорить, Элен спросила, каковы его намерения по отношению к ним.
— Ничего особенного. Я человек не кровожадный. Вы заплатите мне сумму, которую я определю вам в качестве выкупа, и поедете дальше.
— Увы. Здесь есть одна деталь, которая помешает вашим планам.
— Какая именно?
— Дело в том, что все деньги, которые были у нас с собой, уже потрачены. С нас вам взять нечего.
— Потрачены? И на что же? Вряд ли вы что-то могли купить в деревнях такого дорогого, что оставили там все свои деньги.
— Ну-у… Путешествие — оно, знаете ли, требует затрат. Поесть, заплатить за ночлег.
— И где же вы ночевали? На постоялом дворе?
— Да. Там всё весьма дорого.
Эта необдуманная ложь чуть было не привела к большим неприятностям.
— Вы считаете, что ложь украшает дворянина?
— Ложь? Что вы имеете в виду?
— Только то, что здесь нет ни одного постоялого двора. По здешним дорогам мало, кто ездит, кроме крестьян и людей на государевой службе. Представьте, все опасаются разбойников, — он усмехнулся. — Так что потратиться вам было просто негде.
— И всё же это так. У нас нет при себе ни единой монеты.
— Не верь им, атаман, — подал голос один из тех разбойников, что пытались самостоятельно обыскать пленников. — У них всё припрятано где-то. А и нет денег — пускай ценности с себя сымают. Вон, у энтого, — он кивнул в сторону Элен, — один перстень чего стоит!
Атаман повернулся к говорившему и, молча, смотрел на него. Под его взглядом мужик умолк, втянул голову в плечи и тихо проворчал, отступая подальше:
— А чего я? Я ничего… Я как лучче хотел…для всех…
— О, я вижу, мне говорили правду о вас, — лицо в маске вновь повернулось в сторону заговорившей Элен. — Вас слушаются беспрекословно. Даже не с первого слова, а с первого взгляда.
— Да, мои люди подчиняются мне. Пришлось потрудиться, чтобы это было так, зато теперь проблем почти не бывает. Иначе нельзя. Если каждый начнёт делать выводы и действовать самостоятельно, сообразно с ними, долго мы не протянем. Впрочем, не об этом сейчас речь. Важно другое: кто вам сказал обо мне?
— Кто? — Элен засмеялась. — Вы шутите? Я, право, не помню. О вас говорят все. Возможно, это слова бурмистра.
— Нет, этого быть не может. Он, скорее, сказал бы, что я за малейшее неподчинение отрубаю провинившемуся голову, и меня смертельно боятся сами разбойники, — криво улыбнулся атаман.
— Ну, тогда… какой-то встреченный нами охотник?
— Тоже нет. В здешние леса охотники не захаживают, по той же причине, что и остальные — боятся. Подумайте ещё.
— Ну, хорошо. Говорил мне о вас презабавнейший мужичок по имени Матвей из деревни Каменка.
— Матвей?.. Так это вы ночевали у него?
— Да, мы.
— Значит, те двести рублей, что получили крестьяне Каменки, пожалованы вами?
— А откуда вам известна точная сумма? Тоже от забавного мужичка Матвея?
— Нет, от забавного мужичка Леонтия.
— Ах, вот оно что. Что ж, по крайней мере, мы выяснили, что денег у нас при себе всё же нет. Так что у вас всего два варианта дальнейших действий.
— И какие?
— Либо вы отправляете сообщение бурмистру о том, что мы у вас в руках, и назначаете сумму выкупа, либо с таким же сообщением отправляете одного из моих слуг в Польшу. В первом случае вы рискуете навлечь ещё больший гнев бурмистра и возможную попытку с его стороны использовать ситуацию для вашей поимки. В результате вместо денег вы получите тюремную решётку. Во втором — выкуп будет вами получен, это я могу гарантировать, но ждать придётся долго. И всё это время нужно будет повсюду таскать нас с собой.
— Я вас успокою. Таскать с собой лишних людей нам не потребуется. Поверьте, есть много мест, где вас никто, кроме нас, найти не сможет. И выбраться оттуда невозможно.
— Охотно верю.
— Что же до первого варианта, то у меня есть много способов получить за вас выкуп, не подвергая опасности ни себя, ни своих людей.
— Тем лучше для вас. Так какой же вариант вы выберите?
— Третий.
— Третий? Это какой же?
— Я отпускаю вас. Вас и ваших людей.
Элен помолчала, потом всё же спросила:
— Почему?
— Потому что вы уже заплатили свой выкуп. Причём добровольно.
