Голова болела, в ней что-то гудело, как колокол. Привязанный рядом возница тихо ругался по-польски. Двое других слуг молчали. Элен тихо спросила:
— Все целы?
Возница перестал ругаться и со вздохом облегчения, больше похожим на стон, прошептал:
— Вы живы! Слава Богу! Мы уж думали, что эти мужики вовсе расшибли вам голову, пан Александр.
— Голова, правда, болит, но всё остальное цело. А вы все как?
— Да целы мы, целы, — подал голос Ян слева от Элен, — Они нас даже не били. Просто взяли сонных, да повязали. А вы, видно, не спали, вот вам и досталось больше других.
— А что им нужно?
— Не знаю. Ждут чего-то. Даже ничего не отняли. Пока. Только карету обыскали. Нет-нет, — отвечая на тревожный взгляд через плечо, успокоил её Ян, — ларец не нашли.
— Эй! Чо балакаете? Хочете поговорить — говорите по-русски! — раздалось от костра.
Они замолчали.
Внезапно все повернулись в одну сторону, откуда послышался топот копыт, тут же оборвавшийся, и на поляне появился ещё один человек. Все сняли шапки и, кланяясь, приветствовали его. Отовсюду слышалось: «Доброго здоровья, батюшка! Храни тебя Господь!» Перекинувшись несколькими словами со своими людьми, вновь прибывший направился к сидящим пленникам. Когда он проходил мимо костра, Элен удалось мельком его разглядеть. Это был высокий стройный человек, с походкой дикого зверя — мягкой, но одновременно уверенной и грозной. Одет он был, как знатный вельможа мог бы одеться для охоты. Атаман не просто надел дворянское платье, а явно умел его носить, чувствуя себя при этом совершенно непринуждённо. Шляпа затеняла лицо, но всё же маску рассмотреть не составило труда. Она оставляла открытым лишь рот и чисто выбритый подбородок. Ни бороды до пояса, ни богатырского телосложения. Но теперь было ясно, что Матвей придумал не всё. Маска всё же существовала на самом деле.
Атаман подошёл вплотную, внимательно осмотрел пленников и спросил:
— Кто вы такие? — голос звучал глухо, как будто человеку было трудно говорить. Элен ответила:
— Я из польской дворянской семьи. Это — мои слуги. А с кем я имею честь разговаривать?
Человек ответил не сразу, как будто что-то обдумывал. Потом вместо ответа задал новый вопрос:
— Откуда и куда вы направляетесь?
Элен тоже оставила вопрос без ответа, повторно попросив представиться.
— Какое вам дело до моего имени? Я же вас не спрашиваю о вашем. Здесь меня называют атаманом, а как зовут в других местах, вам знать не нужно. Так что вы, собственно, здесь делаете?
— Вам не кажется, что мне не вполне удобно разговаривать? Было бы неплохо встать на ноги, чтобы продолжить разговор.
Атаман, слегка склонив голову на бок, казалось, забавлялся, слушая эти слова.
— Это просьба?
— Нет. Это пожелание.
— Хм. Развяжите руки этому господину и помогите подняться, — распорядился человек в маске.
Оказавшись на ногах, Элен покачнулась — закружилась голова, а перед глазами поплыли цветные сполохи. Руки онемели, их пришлось разминать. Когда зрение пришло в норму, она увидела атамана, всё так же склонившего голову, изучающе глядящего на неё сквозь прорези маски.
— Прошу развязать и моих людей. Если это необходимо, могу дать слово, что ни я, ни они не предпримут попытки сбежать, пока с нами будут обращаться уважительно.
— Вот как? Слово? А почему я должен верить вашему слову, не зная вас?
— Причина названа мной. Это принадлежность к дворянскому роду. Я считаю это достаточным, чтобы честное слово, данное любому человеку, было твёрдо.
— В наше время это становиться всё большей редкостью. К сожалению, — задумчиво добавил атаман. — Хорошо. Скажите своим людям, что если они попытаются сбежать или освободить вас, отвечать за них будете вы.
Элен, обернувшись к слугам, произнесла несколько фраз по-польски, а затем, вновь взглянув на стоящего перед ней человека, кивнула:
— Они поняли и согласны.
— Развяжите их, — распорядился атаман, и мужики, хотя и неохотно, освободили троих поляков от верёвки.
— Что ж, быть может, теперь вы ответите на мой вопрос? — с оттенком иронии спросил предводитель.
— Охотно.
Далее следовал рассказ, в котором Элен искусно перемешала правду, вымысел и недосказанность. По её словам выходило, что приёмный сын польского дворянина, решив путешествовать, выбрал первой страной своей поездки Россию. Орёл оказался на его пути случайно. Там, скучая, он нанёс визит вежливости главе города, от которого в разговоре ненароком узнал о разыгравшейся несколько лет назад трагедии, унёсшей жизни графа с семьёй. Любопытство заставило пана Александра отправиться на развалины графского дома. Вот оттуда он и возвращается сейчас.
