– Тебе как будто не терпится меня услать? – В голосе Римо звучало недоверие.
Чиун пожал плечами.
– Если ты вознамерился сам себя погубить – как я могу тебе помешать? – Римо колебался. – А то гляди – можешь помочь мне разобрать тела. Может, Голландец все же среди них.
– Увидимся позже, – ровным тоном сказал Римо и удалился.
– Пока тебя не будет, я присмотрю за твоей женщиной и ребенком! – прокричал вслед Чиун. И тихо добавил: – Пока ты воюешь с ветряными мельницами.
Римо Уильямс шагал по дороге, ведущей из Синанджу в глубь полуострова. Это был обычный грунтовой проселок, который через несколько сотен ярдов резко упирался в развилку из трех суперсовременных шоссе, на которых не было ни одной машины. На горизонте звезды едва мерцали сквозь густой смог: там был один из самых насыщенных в индустриальном отношении районов Северной Кореи. Легкие Римо даже на расстоянии обожгло едкими промышленными выбросами. Хотя на дороге никого не было, Римо припустил во всю мочь. Если Голландец ушел по этой дороге, он его догонит. Но Римо почему-то крепко сомневался в том, что Голландец вообще пошел в эту сторону. Он слишком хорошо знал Чиуна, чтобы не чувствовать очередного подвоха. Но уверенности у него не было, и поэтому он все бежал и бежал, все больше и больше удаляясь, как он и подозревал, от своего главного врага.
* * *
В Синанджу народ постепенно оживал. Для Чиуна это был верный знак того, что Голландец благополучно скрылся.
Некоторых пострадавших Чиун привел в чувство легким массажем шеи. Это увеличивало приток крови в мозг, и они приходили в себя быстрее, чем после укола какого-нибудь стимулятора.
Джильда наблюдала за происходящим, малышка Фрея стояла рядом с матерью.
– А если Римо не вернется? – спросила женщина.
– Вернется, – рассеянно бросил Чиун.
– Но только если не найдет Голландца.
– Он его не найдет. Я сказал ему, что Голландец ушел по Восточной дороге. Если он поверил и двинулся в ту борону, то только потеряет время. Если же нет, следовательно, пойдет по Северной или Южной дороге.
– Понятно, – сказала Джильда. – Шансы на то, что он выберет правильное направление, – один к трем.
– Ошибаешься, – возразил Чиун. – Шансы равны нулю. Голландец ушел берегом.
– Тогда зачел! ты послал Римо на восток?
– Затем, что я двадцать лет посвятил его подготовке и не хочу так бездарно его потерять.
– Он догадается, что ты его провел.
– Римо не привыкать! Если в рассудок его был так же могуч, как тело, он мог бы стать величайшим Мастером Синанджу во все времена.
– Пока Голландец жив, никто из нас не может чувствовать себя в безопасности.
– Не стану утверждать, что мне удалось разрешить эту проблему раз и навсегда, – сказал Чиун, жестом отправляя последних селян по домам, – но одну трагедию я предотвратил.
Они стояли втроем на погруженной в тишину сельской площади. Сейчас ее освещала только луна. Пахло морем. Чиун набрал полную грудь холодного и горьковатого воздуха.
Вернулся Римо. Он был подавлен, плечи его поникли.
– Ушел, – сказал он.
– Ты считаешь, это плохо? – удивился Чиун.
– Мы должны его достать! Сейчас же! Сегодня же! Это не может продолжаться. Нельзя терпеть, чтобы он висел над нами дамокловым мечом!
– Надо мной он, по-моему, не висит. Он висит над тобой. Неужели тебе так не терпится расстаться с жизнью, что ты готов безоглядно преследовать этого человека? Ведь для тебя это равносильно самоуничтожению!
– Если нам суждено умереть вместе, я бы предпочел, чтобы инициатива исходила от меня, – серьезно ответил Римо.
– Вполне в духе белого человека! – саркастически заметил Чиун. – Не под силу ждать и искать решения своей проблемы! Нет, лучше пойти на самоубийство, чем жить в неопределенности!
– Все не так, Чиун, ты это знаешь.
– Да что ты говоришь! Тогда как же? Убить этого человека ты не можешь, Римо. Пускай идет зализывать раны. Ты сильнее его, он в этом убедился. Может быть, ему не захочется больше возвращаться.
– Ты забываешь, что он убил Ма Ли.
– А ты забываешь, что рядом с тобой стоит твое дитя и женщина, которая произвела его на свет.
– Именно поэтому я и хочу разобраться с Голландцем, – сказал Римо. – Как ты не поймешь? Пока он жив, они подвергаются опасности. Он не остановится, пока не убьет всех, кто мне дорог. Я иду за ним! Может, скажешь, в какую сторону он пошел? Или я опять буду зря терять время?
