Чиун рассчитывал найти какой-нибудь совет в записях предков. Может, ребенка надо отдать волнам, как поступали со своими младенцами жители деревни в голодные времена? Детей, случалось, тогда топили в холодной бухте Синанджу.
Но ни в одной хронике не было ни слова о том, чтобы так поступили с ребенком Мастера. Возможно, думал Чиун, это дает ему право принять собственное решение. За последние пять столетий Мастера редко позволяли себе внедрять какую-нибудь новую традицию, и при мысли о том, что ему вновь придется быть в чем-то первым, Чиун улыбнулся.
Но проблему это не снимало.
Чиун услышал шаги Римо раньше, чем тот постучал.
– Этой двери много тысяч лет, – сказал Чиун. – И если ты сломаешь ее своим дурацким стуком, ты мне лично ответишь!
Дверь с треском распахнулась, во все стороны полетели щепки.
– Ты с ума сошел? – вскричал Чиун в ужасе. – Это осквернение!
– Послушан, хватит морочить мне голову своей ерундой! – крикнул в ответ Римо. Он успел снять с себя импровизированный свадебный наряд. – По твоей милости я оказался в беде.
– Это я в беде, а не ты! Мне надо принять решение, что делать с навязанной тобой девчонкой!
– Навязанной? Ты о чем?
– Это не я, а Синанджу. Мужчины приходят в этот мир, а женщины в него являются непрошеными.
– Я так не считаю!
– Зато хроники Мастеров считают! Как ты мог породить дитя женского пола? Чему я тебя учил? Тебе отлично были известны надлежащие упражнения.
– Это были не упражнения, а пытка.
– Маленькая жертва во имя рождения сына.
– Пить целую неделю рыбий жир, держать во время близости в руке гранат, а во рту маковые зерна, а после всего – выщипать себе брови – это ты называешь маленькой жертвой?
– Выщипыванием бровей можно и пренебречь, – уточнил Чиун. – Это делается для закрепления успеха.
– Послушай, мы с Джильдой поговорили. Не исключено, что нам удастся прийти к единому мнению относительно нашего будущего.
– На это я мог бы согласиться.
– Что значит “мог бы”?
– При одном условии: она продаст ребенка.
– Это исключено. Как у тебя язык поворачивается?
– В соответствии с традициями Синанджу первенец Мастера должен пройти курс обучения технике Синанджу. Но это не может быть девочка! Иными словами: она должна учиться Синанджу, но, поскольку она девочка, это невозможно. Эту головоломку я разрешить не в состоянии.
– Разрешишь потом. У меня тоже проблема. Как быть с Ма Ли? Я ее люблю, но после всего, что случилось, она должна меня возненавидеть.
– Я с ней поговорю.
– По-моему, лучше это сделать мне. Но я не знаю, что ей сказать. Ты должен мне помочь.
– Помочь? – пробурчал Чиун, продолжая перебирать свои свитки. – Ага, вот здесь есть нечто похожее. – Он развернул свиток. – Вот, послушай. “В случае если Мастер вынужден расторгнуть помолвку с одной женщиной, так как он по недоумию родил ребенка женского пола с другой, проблему можно урегулировать путем передачи означенного ребенка обманутой и попытки произвести на свет сына со второй женщиной”.
– Что? Дай-ка взглянуть! – Римо выхватил свиток из рук старика и пробежал его глазами. – Тут ничего похожего нет! Здесь все только о преемственности.
Чиун развел руками.
– Уж и попытаться нельзя?
– Мне в самом деле нравится, с какой легкостью ты распоряжаешься моей жизнью.
– Не я же сделал ребенка одной женщине, а после собираюсь жениться на другой!
– Я не виделся с Джильдой больше четырех лет. Я даже не знал, где ее можно найти. А она не хотела, чтобы я ее искал. Что мне было делать? Мне нелегко было ее забыть.
Мастер Синанджу в задумчивости скатал свиток и убрал на место.
– Эту неприятность мы должны уладить вместе, – объявил он. – Идем к Ма Ли!
– Отлично, – сказал Римо, но сердце его готово было выскочить из груди, когда они шли по прибрежной тропе. Он попытался погасить эмоции и придержал дыхание.
В украшенном дворике никого не было. Ветер печально трепал свадебные транспаранты. С опрокинутого блюда с ююбой вспорхнула птица. Вино тоже было разлито.
Римо постучал. Никто не ответил.
– Может, лучше попозже? – предположил он. – Она, наверное, еще не пришла в себя.
– Завтра будет только хуже, – возразил Чиун и толкнул дверь. Римо вошел следом.
