И таки ведь угадал. На моей памяти Малофеев был первый, кто предсказал ей могучий успех. Конечно, сегодня много желающих приписать эту заслугу себе.
И вот мы входим наконец к цыганам... Они встречают у входа со счастливыми лицами. Я вижу потрясенное лицо хозяина, Дуфуни Вишневского, который тут же скрывается в кабинете, долго не смеет оттуда показаться и осмеливается только послать нашему столу литр "Курвуазье", который мы, впрочем, приберегли для Фили; негоже у цыган пить коньяк, это моветон, тут жанр безоговорочно требует водки.
После первой рюмки Алла развернула свою кепку на вратарский дворовый манер задом наперед -- и оказалось, что там, на затылке, вышита перламутром буква "А", кстати, первая во всем алфавите. Потом была еще одна смена имиджа, обратная смена: она взъерошила волосы обеими руками, это удивительно интимный жест, это такая игра, как будто перед самой любовью, когда никого посторонних.
Валя Вишневская вышла на сцену и специально для дорогой гостьи спела правдивую песню насчет того, что "нисколько мы с тобой не постарели". И то правда: Тина Тернер, которая не в пример старше обеих, и сегодня себе ни в чем не отказывает.
Тут же случился обмен опытом, моментальная работа над собой.
-- А ты, Валя, попробуй тихо петь!
-- Как же тихо? Тут ресторан, люди гулять приходят, кутить к цыганам, разгул же нужен!
-- А ты попробуй! Это я тебе говорю, серьезно!
И ведь уговорила! Валя запела тихо. Мы, кстати, чуть не заплакали, да и Валя сама была потрясена: оказывается, тихие слова разят глубже громких!
Потом Алла сходила за Дуфуней, который не смел выйти из кабинета в зал при Пугачевой, и за руку привела его за стол. Ну, выпили по чуть-чуть, за детей, закусили чем Бог послал, хозяин взял гитару (обычно в советском быту за ней, бывало, бежали к соседям, но тут, у цыган, она как будто случайно нашлась, ее только пришлось отцепить от сценического электричества). Все так запросто, по-домашнему. Еще за парой столиков сидели люди, но такие смирные, как дальние родственники.
Ну и запели, уже за столом. Дуфуня с Валей затянули свое. У них есть одна такая любимая песня, которая душу выворачивает. Мы по-цыгански только со словарем, но все равно догадались, про что это. Там про такую любовь, что сил нет, Ромео с Джульеттой просто отдыхали, у итальянских тинэйджеров был не более чем слабый курортный роман, если сравнивать. Мы просили повторить, но с нами этого даже обсуждать не стали -- страшная песня и так их вымотала.
Мы тогда сами запели что попроще: "Я ехала домой, я думала о вас..."
Алла при этом смотрела на меня, да мы и сидели напротив. У меня легкий мороз шел по коже, жутко и волнительно было думать, что это могло быть про меня! Тем более что натурально ей скоро домой, а в дороге, когда мчишь по ночной Москве, как раз и думается про приключения... Пародия на телевидение
Это была карикатура на телевидение -- то, что мы устроили. Таким, видимо, представляют себе телевизор дикие папуасы: как будто это ящик, ну, в буквальном смысле слова, а внутри за стеклом сидят люди, буквально принимают пищу и поют застольные песни. Зрители же снаружи смотрят, раскрыв рты и глупо улыбаясь, -- с полдюжины поклонниц и поклонников толпились на улице перед окном и млели от концерта. Только звука не было. Но в этот момент у нас, внутри, зазвонил хозяйский сотовый. (Я так подозреваю, что вообще мобильники изобрели специально для кочевников, для тех же цыган -- знаете, вольница, табор, скачешь и названиваешь знакомым ромалэ, которые тоже не в состоянии дождаться звонка по месту жительства.) Так вот он зазвонил уже в который раз. В прошлые разы это была внучка Мадленка, ее отшивали, потому что тут же такие гости, и говорили: "Все, гуляй!" -- то ли себе, то ли ей. Было просто не до нее, понимаете? А на третий раз трубку взял в руку я и, не отрываясь от пения, нажал на "Yes". И сказал туда сразу, не дождавшись даже их "алло":
-- Выступает (пауза) народная артистка СССР (опять пауза) Алла Пугачева! Прямая трансляция с Манежной площади.
Телефонный микрофон я держал направленным на Аллу. "Ах, как любила я цыгана, но только пуля из нагана", -- выпевала она простодушные чувствительные слова. Мы тоже поем. Причем поем, как вы понимаете, кто как может, одни хуже, другие лучше, и с этим ничего не сделаешь, но никому не было обидно, даже мне, -- притом что я совсем чуть-чуть цыган и совершенно не Пугачева. Однако петь меня учила сама Людмила Зыкина, -- она объяснила мне, как это делается, и рассказала мне всю правду про мелизмы.
