ных школах, репрессии против коренного населения Севера и т. п.
В актив национальной политики Советской власти записывается возрождение и создание национальных куль-тур у ряда народов, в частности не имевших до революции своей письменности. Отрицать стремление к этому было бы по меньшей мере неисторично. Но также было бы неисторичным не сказать и о тех ошибках и искажениях, которые сопровождали "национально-культурное строительство".
Национальное так или иначе вступало в противоречие с классовым. В этом плане очевидна и борьба с религией, ибо та своими канонами противодействовала официальной идеологии. Отсюда и борьба с национальными традициями и разрушения большевиками национальных (культовых) памятников.
Показательно, что в годы гражданской войны большевики уже не очень церемонились с национальными культурно-историческими памятниками. Вероятно будут жаловаться на постой кавалерии в "Ясной Поляне", доверительно делился Калинин в письме к Сталину. Хоть и дороги реликвии, но это все-таки "реликвии".
По-моему, военный расчет должен быть решающим. Еще менее церемонились с культовыми зданиями. Однако когда было необходимо, большевики опирались на религиозный фактор как элемент национально-освободительного движения. Так, в годы гражданской войны для борьбы с белогвардейцами, которые стремились восстановить "единую и неделимую", ЦК РКП направляет письмо Шейху Дагестана с призывом вести борьбу с Деникиным на основе "славных традиций имама Шамиля, боровшегося с русскими колонизаторами". Но когда победа над белыми армиями была одержана, то уже в 1921 г. органы ВЧК проводят операцию по аресту 300 видных мусульман Кавказа. А через четверть века Шамиль надолго попадет в английские агенты.
Национальное и религиозное методично вытравляются из сознания людей, в первую очередь, подрастающего поколения. Например, когда в январе 1923 года по инициативе Наркомпроса созывается Всероссийский съезд губернских советов национальных меньшинств, то в материалах по его проведению указывалось на необходимость "бороться про-тив проникновения через национальную литературу, песню, сказку религиозного и национального элементов". Особое
внимание рекомендовалось обратить на "культивирование пролетарских и революционных праздников".
Своего апогея "интернациональная" политика в сфере духовной жизни достигла в их централистском "окультуривании" по-русски. "Преобразуя" арабскую графику, якобы отражающую мусульманско-религиозное начало, партийно-государственное руководство разрушало тем самым сложившиеся культурные традиции. "Само население называло новый алфавит "издевательством" и "кукольной комедией". Наверх шли письма, остававшиеся без внимания. "Глубокоуважаемый товарищ Сталин,-- писал в мае 1927 г. из Казани Г. Шараф,-- ... вопрос о перемене шрифта является вопросом, близко и реально касающимся каждого грамотного и полуграмотного,... для миллионов людей вопрос о перемене шрифта является вопросом о создании новых навыков в процессе письма и чтения, почти равняющийся обучению грамоте заново и потребующем затраты громадной энергии и средств".
Дальнейшее развитие Советского многонационального государства осуществлялось уже в рамках оформившейся тоталитарной системы. Человек с его индивидуальной сущностью был превращен лишь в инструмент достижения определенных целей и задач. Антигуманный пресс тоталитаризма испытали все, без исключения, народы. Разрушались трудовые навыки, опирающиеся на многовековые традиции. Была растоптана национальная культура, геноциду подверглась творческая интеллигенция. Классовый "подход" в дальнейшем дошел до клеймения целых народов на предательство, хотя на деле преданы были они. И если в первые годы Советской власти истинный характер интернационалистской идеологии и политики еще как-то камуфлировался, то последующие события наглядно продемонстрировали, что это было ее "ядром и сущностью". В полной мере ощутили это и народы, которые в пароксизме отчаяния, из-за колючей проволоки спецлагерей для "переселенцев" уже после войны тайно вынашивали мысли о "завоевании их Америкой и Англией" как последнего шанса на освобождение.
