Он еще немного выпил.
— Пожалуйста, не надо, — умоляла Дебора.
— Когда я с ней познакомился, у нее были длинные волосы, — задумчиво продолжал Майкл, разглядывая остатки виски в стакане, — но за ними нужно было ухаживать, поэтому она их обрезала. Мне и короткие нравились. Но она не была врачом. Врач должен быть аккуратным.
— Я хороший врач, — прошептала Дебора.
— Если бы у меня был сын, он стал бы врачом.
Она сглотнула.
— У тебя не было сына.
— Я всегда хотел иметь семейную практику вместе с сыном.
Ее сердце разрывалось.
— У тебя есть семейная практика с дочерью.
Майкл выпил остатки виски.
— Это не одно и то же.
— Нет, — согласилась Дебора. И боль, которая много лет сидела внутри, вдруг вырвалась наружу. — Я не сын.
Он поднял глаза.
— В каком смысле?
— Я не сын, — уже громче повторила Дебора.
Отец нахмурился.
— О чем ты говоришь?
— Я говорю правду, — сказала она. — Я не сын. Я твоя дочь и делаю все возможное. Может, я не идеал, но, видит Бог, я старалась. И если я не соответствую твоим требованиям, то, возможно, это правда, с которой мне просто нужно смириться. — Дебора перевела дыхание. — А вот еще одна правда. Ты слишком много пьешь.
— Это правда? — Он налил еще, затем повернулся к ней и спросил подозрительно тихо: — Ты хочешь сказать, что я лгу?
Ей было слишком больно, чтобы она могла выдержать этот натиск.
— Я хочу сказать, что ты не хочешь этого признавать.
— Ха! — Майкл взмахнул рукой, расплескав виски из стакана. — Кто бы говорил! Ты обвиняешь Грэга в том, что ваш брак развалился. Думаешь, дети этого не чувствуют?
— Папа…
— И ты не подаешь им отвратительный пример?
— Пожалуйста, папа.
— Пожалуйста что?
— Ты слишком много пьешь.
— Видишь? — криво улыбнулся Майкл. — Именно это я и имею в виду. Я говорю о чувствах. А все, что ты можешь сказать — это: «Папа, ты слишком много пьешь». Я не пью слишком много, — насмешливо сказал он. — А даже если и выпил стакан или два, чтобы скрасить свое одиночество? Это говорит только о том, что я человек. — Майкл поднял стакан и произнес тост: — Пусть это будет тебе уроком.
— Пожалуйста, папа.
Его стакан со стуком опустился.
— Я не говорю тебе, чем заниматься в свободное время. И ты мне не указывай. — Он сделал еще глоток и схватил пульт. — Разговор окончен. — Взяв книгу, Майкл снова сел в свое кресло.
С тяжелым сердцем Дебора вернулась к машине и выехала на дорогу.
По пути домой она никого не встретила и уже в гараже почувствовала такую усталость, что не могла выйти из машины.
В это время выключился верхний свет.
Она сидела в темноте, пока не открылась дверь в дом. На пороге стояла Грейс. На фоне освещенной двери виден был только ее силуэт, копна кудряшек, которые обрамляли лицо, и напряженное стройное тело.
— Мама? — громко позвала девочка.
Дебора открыла дверцу машины и вышла.
— Да, солнышко, — отозвалась она, подойдя к ступенькам.
— Почему ты там сидела?
— Мне там было удобно.
— В гараже? — спросила Грейс. — Если бы там был угарный газ, ты могла бы умереть. — Она сделала ударение на последнем слове.
— Двигатель выключен, никакого угарного газа нет. — Измученная, Дебора прошла мимо девочки. Она не прикоснулась к дочери, прикосновение не помогло бы.
— Где ты была?
— У дедушки. Я же тебе говорила. — Дебора достала чашку и налила горячей воды. — Мне нужно было с ним поговорить. — Она открыла шкафчик, где хранился чай.
— О чем?
Ромашка? Имбирь с лимоном? Папайя? Дебора никак не могла определиться. Закрыв глаза, она наугад взяла коробку. Папайя. Хороший выбор.
— Мама?
Дебора достала пакетик чая и опустила его в чашку.
— Да, солнышко.
— О чем ты разговаривала с дедушкой?
У Деборы уже не было сил, чтобы придумать очередную ложь. К тому же ее дочь была умной девочкой. Рано или поздно она бы заметила, что дедушка пьет за завтраком.
Глядя прямо в глаза дочери, Дебора сказала:
— По-моему, у дедушки проблемы с алкоголем.
Глаза девочки расширились.
— Ты думаешь, он алкоголик?
— Возможно, еще нет. Сейчас он просто слишком много пьет.
— А что он пьет? Вино?
— Виски.
— Виски, — эхом отозвалась Грейс. — То есть он пьет в баре? Или дома?
Дебора взяла чашку и вдохнула успокаивающую сладость папайи.
