В нижнем зале было совсем немного народа, и я с комфортом устроился в одиночестве на диванчике в углу, заказав традиционный европейский завтрак: яичницу с беконом и кофе. Пока готовили заказ, успел умыться в туалете заведения и осмотреть там себя перед зеркалом. Надо сказать, я оказался ловкой и живучей скотинякой — по крайней мере, на лице никаких особых следов избиения пока не наблюдалось, а шишки от ударов по голове были совсем незаметны.
Потом я вернулся к столу и принялся за свою яичницу. Но позавтракать в одиночестве не получилось.
— Это кто это у нас ест вредный холестерин на завтрак? — раздался рядом знакомый резкий голос.
Я, не поднимая головы, демонстративно медленно прожевал еще один кусок бекона и заметил в пространство:
— Что русскому хорошо, то немцу смерть.
Дина с размаху грохнулась на диван едва ли не мне не на колени. Я поискал взглядом нашего Отелло, оператора.
— Олексий ждет снаружи, он наказан, — спокойно отозвалась на немой вопрос Дина, прижимаясь ко мне всем телом. Она снова была в своей фирменной сине-белой куртке с логотипами DW, значит, едет на съемки.
Я почувствовал запах перегара и рефлекторно взглянул на настенные часы. Едва четверть одиннадцатого — как можно пить в такую рань?
— Хочешь быть мне родной матерью? — снова чутко отозвалась на немой упрек Дина. — Я взрослая женщина, имею право.
Я демонстративно пожал плечами и неспешно съел последний кусок яичницы.
— Куда собираетесь?
— Тебе, наверное, неинтересно будет. Спор хозяйствующих субъектов вокруг Национального медицинского университета имени Богомольца.
— А немцам-то это зачем? — искренне удивился я.
— А это не для немцев. Это я халтуру взяла, — туманно объяснила Дина, пристально глядя на мою чашку кофе.
— Хочешь?
— Давай. А то заказывать некогда, ехать через минуту.
Я подвинул к ней чашку и стал смотреть, как она пьет маленькими, аккуратными глоточками.
— Хочешь, поехали с нами. Сегодня в городе один хрен ничего не происходит, — предложила она, покончив с моим кофе.
Я подумал и согласился. В самом деле, не бродить же снова бесцельно по улицам с риском нарваться на нациков.
Машина Deutsche Welle доставила нас на бульвар Тараса Шевченко к зданию университета менее чем за пять минут — как оказалось, я сто раз проходил мимо него ранее и даже сегодня ночью. Из машины Дина с Олексием выскочили опрометью — пока мы ехали, успел позвонить заказчик и накидал еще кучу задач на весь день, так что им нужно было спешить, чтобы отработать их все.
Мне спешить было некуда, и, прежде чем зайти в университет, я неспешно побродил вокруг здания, подсняв заодно адресный план, фасад, яркую синюю табличку с названием заведения и огромный национальный флаг, воткнутый рядом. Дверь с парадного входа оказалась заперта.
Я сделал еще один оборот вокруг здания. Со стороны двора, кроме случайных прохожих, не было ни души, и я уже было подумал, что останусь без материала, когда ко мне сам подошел короткостриженый мужик в камуфляже, бродивший неподалеку. На груди у него висела медаль «За войсковую службу Украине» — насколько я помнил, это была настоящая боевая государственная награда, а не самопальные медальки, которые можно было купить за 100 гривен на Крещатике.
— Вы журналист?
Я кивнул, и он начал горячо, без наводящих вопросов с моей стороны, на хорошем русском языке рассказывать мне, зачем он сюда пришел:
— В администрации этого университета находятся люди, которые раньше были в «Партии регионов». Которые непосредственно занимались снабжением титушек. В этом институте были напечатаны пропуска, где Украина нарисована без Крыма. Понимаете, да? Они навязывают общественности мнение о том, что Крым — это не Украина. Еще здесь были выявлены хищения на 77 миллионов гривен. По каким причинам администрация этого вуза до сих пор находится на своих рабочих местах, мы не можем понять.
Я записал этот крик души на камеру, а когда опустил ее, мужик добавил:
— Тут, чтоб понятно было, зачищать все надо, как на Восточном фронте, артиллерией! Никакой пощады никому, тут нет мирных, тут все враги и сепары. Всех в расход!
