— Говори, за нас ты или за кого? Ты вообще за революцию или за барыг с Банковой?
— Я, собственно, конечно, за революцию. Но вы и нас поймите — постояльцы съезжают, в ресторане даже уборку произвести не можем, вооруженные люди спят прямо на полу, в туалетах грязно…
— Пристрелю суку! — Нервный боевик с отчетливым щелчком вскрыл кобуру и выудил оттуда огромный пистолет, что-то вроде Desert Eagle. Ну, или, может, пистолет Стечкина — я в них не очень разбираюсь.
Майор полиции неуловимо резким и точным движением прихватил наркомана одной рукой за худосочную шею, а другой так же ловко и уверенно выдернул из его руки пистолет.
— Ну, мы же договаривались, господа революционеры, не делать резких движений, — сказал нам всем майор с немного наигранным возмущением. Он вынул из пистолета магазин и принялся неспешно выщелкивать оттуда патроны прямо на грязный кафельный пол отеля.
В холле отеля оказалась отличная акустика — я с удовольствием поработал камерой, присев на пол и снимая оттуда, как на полу звонко скачут патроны калибра девять миллиметров, и как на это смотрят люди вокруг.
Люди вокруг, кстати, смотрели на майора с уважением.
Потом майор приотпустил[5] шею нервного революционера, и тот сразу выскользнул, послушно нырнув в тень, куда-то к столикам ресторана.
Администратор внезапно осмелел и неожиданно громко высказал вслух все, что, похоже, вертелось на языке у прочей публики:
— Господа, ну нельзя же так! У нас же бизнес, клиенты, налоги, в конце концов! Как же можно все это отбирать у простых коммерсантов, будто вы коммунисты?! Вы же за европейский путь развития должны выступать, верно? Значит, без коррупции и насилия! Мы европейцы или кто?!
Публика вокруг, включая мужиков в камуфляже, опустила глаза и принялась неубедительно делать вид, что все собравшиеся здесь вообще ни при чем.
— Они ведь не просто вошли и тихо уселись в ресторане, нет! Они же сразу, как вошли, за стойку бара ломанулись. И там, как в кино, начали разливать другу другу всякие напитки, а то и пить из горла дорогие смеси, — горячо зашептал мне прямо в ухо чей-то взволнованный голос. — Это же какой-то беспредел!
— Значит, так, господа европейцы, — хриплым, но решительным голосом подытожил непростую коллизию полицейский, убирая огромный пистолет себе за пазуху. — Хватит революционной самодеятельности!
Он посмотрел на часы в своем телефоне и еще энергичнее продолжил:
— Отель — это частная собственность. Если владелец отеля говорит, что мы все тут лишние, значит, мы все лишние, значит, выходим все наружу. Без вариантов. Если кому-то что-то неясно, будем сейчас объяснять индивидуально..
Несмотря на очевидную угрозу, на выход потянулись не все. Примерно половина народа из местной камуфлированной публики в холле все ж таки задержалась, задумчиво поглядывая по сторонам.
Майор достал из кобуры свой табельный пистолет Макарова и с мученическим выражением на лице передернул затвор. На многострадальный кафельный пол отеля упал очередной патрон.
— В народе меня зовут Тупой хряк, — доложил майор. — Они меня так зовут за то, что я на самом деле тупой хряк. Внимание! На счет «три» я, тупой хряк, начинаю зачищать гостиницу от посторонних, как умею!..
Он выстрелил из пистолета в потолок всего лишь дважды, но я немедленно вышел из лобби отеля одним из первых, хотя был на сто процентов уверен, что в меня майор первым стрелять не станет. Выглядел он, если честно, интеллигентным и ответственным офицером.
Тем не менее, вместе со мной из отеля вышли почти все остальные посетители, включая большинство революционеров, а внутри осталось не больше десяти человек.
Тут же к дверям отеля как бы ниоткуда выбежали солидные мужчины в цветастых ливреях. Они быстрыми ловкими движениями перекрыли парадный вход массивными стульями и встали снаружи, неспешно раскуривая сигареты и всем своим видом показывая, что больше никто и никогда не войдет сюда без брони, надежно подтвержденной Visa или MasterCard.
Я перешел на другую сторону проспекта и на автомате снял эту сцену для истории. Уже рассветало, поэтому картинка получалась, что надо.
