— Говори толком, Рики. Не будь ребенком.
Рики Лейн посмотрел вверх, вниз, влево, вправо. Кажется, объясняться ему было крайне неловко.
— Я не могу этого описать, — признался он. — Это прозвучит малость грубовато, но парни злились на Кристиана за то внимание, которое он к себе привлекал. Мы выиграли два национальных чемпионата, и каждый раз газетчики брали интервью только у Стила.
— Я видел эти беседы. Кристиан всегда отдавал должное своим партнерам.
— Ну да, конечно, он был истинным джентльменом, — подхватил Рики с явным сарказмом в голосе. — Все это, мол, плоды усилий команды и прочая чепуха, от которой журналисты обожали его еще больше. Ребята считали Кристиана карьеристом, говорили, что он лучшая реклама самому себе, и ненавидели его за чрезмерную популярность.
— А ты?
— Ну, не знаю. Вероятно, и я тоже. Я не испытывал к нему неприязни, но и целоваться к нему не лез. У нас с ним не было ничего общего, кроме спорта. Кристиан — типичный белокожий парнишка со Среднего Запада, а я — черномазый из городской подворотни. Такое сочетание не слишком благоприятствует дружбе.
— И все?
Рики повел плечами.
— В общем, да. Слушай, Майрон, все это уже быльем поросло. Сам не пойму, чего я пустился в воспоминания. Это никого не касается. Кристиан казался нам чужаком, и не о чем больше говорить. Я признаю, что он молодец, он всегда был вежлив, но в раздевалке это не в счет, ты же понимаешь.
Майрон понимал, о чем идет речь. В раздевалке спортивной команды колледжа превыше всего ценятся молодецкая удаль и победы на женском фронте.
— Мне пора, старик. Уин небось уже заждался.
— Да, конечно. Мы еще увидимся.
Рики уже собрался уходить, и тут Майрон задал вопрос совсем о другом:
— А что ты скажешь о Кэти Калвер?
Рики чуть побледнел.
— А что сказать?
— Ты знал ее?
— Самую малость. Она руководила группой болельщиц и встречалась с игроком нашей команды. Но я с ней не общался. — На лице Рики появилось страдальческое выражение. — А почему это тебя интересует?
— Ее любили? Или ненавидели, как Кристиана?
Глаза Рики заметались, словно пугливые птицы в поисках укромного места для приземления.
— Послушай, Майрон, ты всегда говорил со мной откровенно, и я отвечал тем же. Так?
— Так.
— Я не желаю продолжать эту беседу. Кэти мертва, и пусть покоится с миром.
— О чем ты?
— Так, ни о чем. Просто я не люблю вспоминать о ней. Разговоры о Кэти бросают меня в дрожь. До свидания.
Рики помчался по коридору, словно за ним гнался Реджи Уайт. Майрон хотел догнать парня, но потом отказался от этого намерения. Он понимал, что сегодня от Рики Лейна больше ничего не добьешься.
В двери показалась голова Эсперансы.
— К вам какой-то человек, — сказала она. — Вот только не пойму, человек это или…
Майрон поднял руку, прося тишины. Возвратившись в кабинет, он нацепил наушники и до сих пор не снимал их.
— Извините, я спешу. Посмотрите, не удастся ли пропихнуть его в первый дивизион. Это потрясающий парень. Да, спасибо. — Майрон снял наушники и спросил: — Кто там?
Эсперанса скорчила мину.
— Назвался Аароном, но фамилию не сообщил.
Увидев Аарона, Майрон почувствовал себя так, словно его посадили в машину времени и отправили в прошлое. Аарон остался точно таким, каким его запомнил Майрон, — громадным, размером с гараж. Он пришел в тщательно отглаженном белом костюме. Рубашки на нем не было — из-под пиджака выпирала загорелая бугристая грудь. Носков тоже не было. Короткие волосы зачесаны назад по последней моде а-ля Пэт Рили. Полная достоинства медлительная походка. Дорогие солнцезащитные очки и столь же дорогой одеколон с ароматом жидкости для отпугивания комаров.
— Рад снова тебя увидеть, — промолвил Аарон, широко улыбаясь.
Они обменялись рукопожатиями. Майрон не стал стискивать руку гостя. Он уже вышел из того возраста, когда мужчины соревнуются, кто пожмет крепче. К тому же Аарон был куда сильнее.
— Садись.
— Славно, — протянул Аарон, неторопливо устраиваясь в кресле и поводя руками, словно подбирая полы мантии. Потом он снял темные очки и добавил: — Мне нравится твой кабинет. Отличное помещение.
— Спасибо.
— И адрес хороший. И вид из окна.
