– Я соврала, – признаюсь я, запуская пальцы под резинку трусов-шортов и двигаясь вдоль ведущей вниз линии волос.
– М-м… когда?
– Я сказала, что мне твое тело до лампочки и что оно на меня не действует. – Я целую его шею, почувствовав терпкий мужской запах. Мои поцелуи перемещаются ниже: на грудь, на живот и дальше. – Я соврала.
Откинув назад голову, он запускает руки мне в волосы, пока я демонстрирую, как люблю его тело. Судя по его прерывистому дыханию, ему нравится. Даже очень.
– Моя очередь, – напряженным голосом говорит он. Я удивленно вскрикиваю, когда он, приподняв, усаживает меня на новую поверхность рабочего стола.
Он целует меня как безумный, и я двигаюсь навстречу, желая, чтобы этой ночи не было конца. Мы потные и тяжело дышим, изо всех сил стараясь продлить удовольствие, но, похоже, уже на волоске. Водя руками по его великолепному телу, я пробую на вкус его рот, а он – мой. Потом указательным пальцем он проводит по моим губам и ныряет мне в рот.
Вытащив палец, он нежно и страстно проводит по моему телу, и я откидываюсь назад. На смену пальцу приходят рот и язык. От горячего дыхания тело начинает покалывать.
– Ты не знаешь, что со мной делаешь, – тяжело дыша, говорю я.
– Знаю, знаю, – хриплым низким голосом говорит он, снимая оставшуюся одежду. Услышав, как он разрывает упаковку от презерватива, я замираю.
– Ты взял его из кошелька? – спрашиваю я.
– Ага.
– А я думала, что ты не носишь в кошельке презерватив.
Он усмехается, и я представляю, как его губы кривятся в хитрой ухмылке.
– Потайное отделение.
Я сижу на краю стола, а он, стоя между моими ногами, надевает презерватив. Я упираюсь руками ему в грудь.
– Дерек.
– Да? – говорит он напряженно, подавшись назад.
Хорошо, что здесь темно, и он не видит моего красного от волнения лица.
– Я не знаю, что делать.
Взяв меня за руку, он кладет ее на себя – дать мне почувствовать возбуждение.
– Конечно, знаешь.
– Нет, в смысле я раньше пробовала… но не…
– Что? Я не знал. – Он медленно выдыхает, потом прижимается лбом к моему лбу. – Эштин, мы можем этого не делать. Твой первый раз не должен быть в сарае.
– Но я этого хочу. – Обхватываю руками его лицо. – Я люблю тебя, ковбой. Беззаветно. А здесь идеальное место для… место, где мы познакомились. Более подходящего места быть с тобой нет. Здесь и сейчас.
И мы продолжаем. Дерек осторожен.
– Тебе нормально? – спрашивает он. – Не хочу делать тебе больно.
Я настолько ошеломлена и погружена в происходящее, что мне трудно соображать. Это сон, но я не хочу просыпаться.
– Не переживай за меня, – еле слышно шепчу я.
– Эштин, я всегда за тебя переживаю. Знаю, что ты можешь о себе позаботиться… – Взяв меня за ягодицы, чтобы я обвила его ногами, он приподнимает меня над столом. – Но иногда намного лучше было бы позволить кому-то другому позаботиться о тебе. Иди за мной, отбросив всякое стеснение, милашка.
Я закрываю глаза, инициатива у Дерека. Он прав. Никогда раньше за всю свою жизнь я не чувствовала столько заботы о себе и любви к себе. Он так нежен и терпелив, и знает, что именно и когда нужно делать, и вот уже я выкрикиваю его имя, а он – мое. Знаю, что сон когда-нибудь закончится, но в глубине души останется желание.
– Ты забрала себе кусочек меня, – бормочет он, обнимая меня.
– Это хорошо, – говорю я. – Только имей в виду… Я тебе его не верну.
РАНЬШЕ Я ЗНАЛ, чего хочу, и упорно за это боролся. Когда был помладше, это был футбол. Я делал то, что требовалось, чтобы стать лучшим.
На следующий день после проведенной с Эштин ночи наш самолет уже держит путь на Техас. Бабушка сидит напротив со стоическим выражением лица. Она сдружилась с Брэнди, Джулианом и Эштин. И даже, пока никто не видел, кормила Фалькора объедками под столом. Мы приземляемся, Гарольд нас встречает.
– Как провели время? – спрашивает он.
Мы с бабушкой переглядываемся.
– Погода в Чикаго весьма жаркая и влажная, – высокомерно говорит она. – Но Фремонт – очаровательный городок. И там люди, к которым я, похоже, привязалась. Правда, Дерек?
– Правда, – говорю я.
Я вхожу в бабушкин дом, но чувствую, что он мне не мил. Слишком большой и пустой. Ночью я смотрю на пустые белые стены, понимая, что мое место не здесь. Не дожидаясь рассвета, я спускаюсь вниз и с удивлением нахожу бабушку в библиотеке, совершенно одну. В руке мамино письмо.
