А спустя некоторое время я чувствую, как нежные прикосновения пальцев сменились нежными прикосновениями его теплых губ. Его дыхание приглушает неприятные ощущения на коже, и зуд уменьшается. У меня внутри бушует пожар, и я притягиваю его к себе.
– Что это вы тут делаете? – В дверях слышится бабушкин голос.
Резко отпрянув, я теряю равновесие, но сильные руки Дерека уверенно подхватывают меня. И как мы это объясним? Она же не слепая. Глаза были закрыты у меня, а не у миссис Уортингтон. Совершенно очевидно, что губы Дерека были на моей шее, и я притягивала его еще ближе.
– Я пытался ей помочь, – говорит Дерек.
– Угу, – неубедительно соглашается бабушка. Прищурив глаза, она грозит нам пальцем. – Я не вчера родилась. Нет сомнения, у вас какие-то шуры-муры. Дерек, идем. Там кое-кто собирается уходить. Ты почетный гость, и тебе следует попрощаться. А потом закончишь помогать Эштин.
Дерек осматривает пятна на моих руках и на груди, чтобы убедиться, что они проходят.
– Пойдешь со мной вниз или здесь останешься? Зуд немного утих. Я смотрю в зеркало и морщусь.
Кожа вся в пятнах. Этот вечер идет не так, как хотелось бы. Я была готова играть нечестно, но такого представить себе не могла.
– Наверное, мне стоит уехать в общежитие.
– Нет. Сегодня ты останешься здесь. Утром я отвезу тебя в «Элит». Договорились?
Я бреду в выделенную мне комнату, а Дерек вместе с бабушкой еще целый час прощаются с гостями. На моей кровати лежат вычищенные хоккейный свитер и шорты. Повесив платье, я надеваю свитер и ныряю под пуховое одеяло. Матрас мягкий, как маршмеллоу. Он окутывает меня, когда я, утопая в нем, включаю телевизор.
Первой ко мне стучится бабушка Дерека. Она входит в комнату, элегантная и собранная, несмотря на только что устроенный ею прием человек этак на семьдесят пять, если не сто. Ни один волосок не выбился из прически. Я же наверняка вся растрепанная.
– Спасибо вам за платье. Оно очень красивое.
– Не благодари. Оно твое.
– Что вы, нет, я так не могу.
– Да, можешь, и да, возьмешь. Не спорь с упрямой старухой вроде меня. Бесполезно. – Она наклоняется ко мне, чтобы осмотреть шею. – Как зуд?
– По-моему, гораздо лучше, – говорю я.
Убедившись, что аллергия на фиолетовую глазурь печенья утихла, она опускается на стул возле кровати. Положив ладони на колени, она поднимает на меня глаза, такие же, как у Дерека.
– Итак… я знаю, что между тобой и внуком что-то есть. Может, расскажешь что?
Я выключаю телевизор, чтобы нам ничего не мешало.
– Э-э… Вообще-то сама не знаю. Вам лучше у Дерека спросить.
– Я спрашивала.
– И что он ответил?
– Внук не очень-то покладист, когда дело доходит до нюансов его жизни. Господь с ним.
– Это потому, что ты используешь их против меня, – встревает Дерек, появляясь в комнате. Вместо костюма на нем тренировочные брюки и футболка – такой Дерек мне хорошо знаком.
– Как ты? – Остановившись в ногах, он указывает на мою шею.
– Лучше. Все прошло, только несколько царапин. – Я приподнимаюсь, чтобы было лучше видно.
– Хорошо.
Меня с дикой легкостью засасывает его взгляд, эти глаза, которые намного более красноречивы, чем слова.
– Пойду удостоверюсь, что прислуга наводит порядок и вся еда убрана, – говорит бабушка, поднимаясь со стула и направляясь к выходу. – Дверь не закрывайте.
Когда мы остаемся вдвоем, Дерек приподнимает одеяло.
– Подвинься, я хочу сесть рядом.
– Но бабушка сказала…
– Знаю. Подвинься.
Я так и делаю. Мне приятно, что он здесь, рядом со мной, но хотя физически мы очень близко, умственно бесконечно далеко друг от друга. Я снова включаю телевизор и стараюсь разрядить обстановку.
– Заведу и у себя в комнате телик. Такой класс.
Долгое время мы молчим. Идет фильм, но я не вникаю – присутствие Дерека рядом мешает.
– Ничего у нас не было с той девицей, с которой ты меня сегодня видела, – говорит он. – Она хотела уйти со мной наверх, сбежать с вечеринки, но я не согласился.
– Почему?
Он долго не отвечает. Потом берет пульт и убирает звук. Проводит рукой по волосам. Чуть дыша, я жду, чтобы он ответил. Повернувшись ко мне, он впивается в меня взглядом, глаза в глаза.
