– есть только политика амока, того, что ускользает от контроля, сковывающего субъектов в пределах бытия. Идея о том, что политика сможет быть рациональным делом, с которым совместимы субъекты, освобожденные от движений возбуждения, является излюбленной мантрой наркокапитализма: она лучше всего укрепляет его власть над рассматриваемыми субъектами; она же и утверждает их в качестве субъектов. Следовательно, если мы хотим избавиться от наркокапитализма, мы должны сначала избавиться от этой идеи, а затем от всех сопутствующих ей психополитических аксессуаров, чтобы, наконец, смириться с тем, что составляет безумную основу каждой человеческой группы – безумием, единственно способным даровать нам надежду.
§ 51. Век анекситации
[159]В тот день, когда Мортон и Джексон решили защитить патентом открытую ими новую технику хирургической помощи, они сделали нечто такое, важность чего трудно переоценить: заложили основы новой концепции субъекта. Веками боль оставалась препятствием, которое не удавалось обойти ни одному хирургу – своего рода стеной, сродни гравитации, мешавшей строителям самолетов[160]. Эту стену можно было рассматривать по-разному, но для хирургов лишь одно имело действительно важное значение: боль, испытываемая пациентами во время операции, делала их неуправляемыми. К трагедии чаще приводила не некомпетентность хирурга, а крики и движения человека, лежавшего на операционном столе и переживавшего этот период как пытку[161]. Благодаря методу, открытому Мортоном и Джексоном, об этой проблеме можно было забыть; теперь в операционной царило спокойствие, позволявшее хирургу практиковать свое искусство без влияния душевных (или телесных) страданий пациента на его работу. Анестезия превратила индивидов в субъектов посредством вмешательства химического метода, приведшего к ограничению всего, что в них относилось к миру «возбуждения» – это слово часто употребляли первооткрыватели данного метода[162]. Возможно, вместо открытия эпохи анестезии лучше было бы говорить об открытии эпохи анекситации – эпохи упразднения принципа одушевления индивидов, превращения их в простые тела, подлежащие исследованию и манипуляции. Благодаря анестезии хирурги обрели покой: анестезированное тело – это тело, которое не причиняет беспокойства и наконец-то совпадает с самим собой, то есть с тем, что от него ожидается в контексте его операбельности[163], его пригодности к операции. Следовательно, стать субъектом операции – значит стать более или менее организованной материей, материальной массой органов и плоти, готовой к фиксации, ремонту, ампутации, осмотру и так далее[164]. В то же время в политическом словаре появилось новое слово, прежде обозначавшее то, что мы в конечном итоге назвали «толпой»: слово «массы». Это не случайно; вместе с превращением предмета в материю происходило кое-что еще. Толпы должны были стать материей, чтобы вы могли забыть, что у них есть душа.
