Мирза Салман, зная нрав будущей шахини, старался всячески снискать её расположение, услужить, угодить. Его будущая придворная карьера решалась сейчас. Хотя окладистая борода доходила до груди, тычась в живописный, расшитый золотом темно-синий кафтан, он еще был, что называется, мужчина в соку.
Вступив в покои ханум, он преклонил колени и, ползая на коленях по подостланным тюфячкам-"мутаккя", пал ниц перед ней. Так он приветствовал лишь властелина и его благоверную. У Хейраниса-бейим сердце зашлось. Она прекрасно понимала смысл этого подчеркнутого пиетета. Помедлила, тешась. И улыбнувшись, кокетливо проговорила:
-Мирза Салман, встаньте... вам позволительно...
Сват пыхтел под тяжестью своего тучного тела, и запоздалое разрешение подняться усугубило его пыхтенье. Встал-таки. И не смея поднять глаз, только следя за её жестами, выпалил:
-Я пришел порадовать вашу честь благой новостью!
-Какой же?
Она и сама догадывалась, но разыгрывала из себя святую невинность, не желая выказывать свое ликование - даже перед верным прислужником.
Но и Мирза Салман был тертый калач. Испросив разрешения, начал:
-Достопочтенная ханум! Тому назад несколько дней толика племен чуть было не привела к власти Гейдара Мирзу. Прошла ещё пара дней. Госпоже известно, что афшары, гаджары, румийцы терпеть не могут его. Потому его... гм... прикончили вооруженные нукеры в собственном казвинском доме. Большинство о нем и слышать не хотело...
"Шахине без пяти минут" не терпелось услышать вожделенную новость. Посетитель уловил это нетерпение.
-Бейим! Третьего дня вожди племен собрались на гурултай. И все в один голос остановили выбор на шахзаде Мохаммеде. Приняли решение. Я счел своим долгом сообщить вам и Худабенде эту весть... о которой пока никто, кроме гурултайцев, не знает...
"Ах ты плут!.. Если никто, кроме тюркских эмиров на гурултае, не знает, ты-то откуда пронюхал? Ты ведь не тюрок, не эмир, не вождь племени!"
Мирза Салман же продолжал льстивые излияния:
-Госпожа моя, я как верный нукер вашего очага, внедрил своих осведомителей...
Хейраниса-бейим поднялась, пытаясь скрыть радость. Тотчас же вскочил и Мирза Салман.
-Пойдем, Мирза, поздравим нашего шаха. Вдвоем. Поглядим, чем тебя одарят за добрую весть. Моя награда - с этого дня ты мой личный визирь.
Мирза Салман, независимо от предстоящей награды, добился главной цели. И ничто - ни титулы, ни дары - не могли его столь возрадовать. Он-то знал, в чьих руках окажутся бразды правления. Быть визирем у главной жены венценосца, такой, как Хейраниса-бейим, означало иметь неимоверную власть.
-Как изволите, о радость правоверных! Я уже вознагражден сполна. И кроме этого...
Новоиспеченный визирь, покорно следуя за госпожой, наклонившись, поцеловал край её платка, свисавшего до колен.
... Шахзаде Мохаммед творил молитву. Разумеется, полагалось повременить, пока он не окончит намаз и не соизволит обратить на них внимание. Худабенда совершал намаз с особым усердием и тщанием. Вошедшие упустили время намаза, как говорится, "не углядели овцу, ставшую добычей волка". Их мысли занимало отнюдь не служение Всевышнему. Все чувства захлестнула неописуемая радость. Бейим даже в сердцах подосадовала, что муж творит намаз именно в это время, в этот час, когда вершится судьба... Мало ему ночных радений. И теперь терпи, пока он докончит. "Горе молящимся, которые о молитве своей небрегут..." "Когда придет помощь Аллаха и победа..."1. Ещё три рукета осталось...
То же нетерпение испытывал и Мирза Салман, однако, ничем не выказывавший своих чувств.
Мохаммед, занятый богоугодным служением, не мог не заметить неожиданного вторжения: "Чего они от меня хотят?" Шепча слова молитвы, он мысленно укорил себя за то, что отвлекся от общения с Всевышним и невольно вспомнил предание о пророке Мохаммеде, ведшем разговор с приближенными о богослужении, и все были едины во мнении, что даже при самом истовом радении душа так или иначе будет отвлекаться мирскими заботами. Пророк предлагает: кто совершит два рукета намаза, не отвлекаясь на посторонние мысли, тот получит в дар верблюда; присутствовавший при этим Хазрет Али также участвует в совершении намаза, и затем Посланник Аллаха говорит ему: "О, Али! Твое благочестие ведомо всем нам, но скажи, посетило ли тебя постороннее желание?" Али ответствует: "О, Посланник Аллаха, я истово молился и не помышлял ни о чем другом. Однако в последний миг я подумал: какой верблюд мне достанется: белый или...?"
