(О, если б и наши нынешние "тридцать семь" хоть один раз на веку пришли к согласию...)
Кто-то опередив всех, даже государственного визиря - "эшик-агасы" вышел из здания и возгласил у дверей:
-Да здравствует властелин Иран-земина, шахиншах Мохаммед Худабенде!
-Да славится! - подхватили голоса.
-Да славится!
Гонца посылать не пришлось. Ибо уже со дня убиения Исмаила Второго соглядатаи Мехти-Улии, которую иначе звали Хейраниса-бейим1, позаботились о том, чтобы на всем протяжении дороги от Казвина до Шираза расставить через каждые шесть агачей (верст) дозорных вестовых. Они немедля оповещали главного начальника - Мирзу Салмана обо всем, что происходило.
Добрая весть, хотя и окропленная кровью
Мехти-Улия томилась ожиданием. Прекрасный Шираз не радовал ее взор. Доносчики и соглядатаи, расставленные ею на дороге, чуть ли не с телеграфной скоростью оповещали ее о делах в столице. А оттуда шли всякие вести. Смерть шаха Исмаила... скажем так, не очень удивила Мехти-Улию. Ибо реформы, осуществлявшиеся молодым шахом, пришлись не по душе вождям племен. Последних, помышлявших, главным образом, о личном обогащении, приближении ко двору и усилении своего влияния, ничуть не интересовало духовное единение, устранение разлада и раскола между шиитами и суннитами. Хотя и ряд племен проявил добрую волю к сближению, об общем сплочении речи не могло идти. Духовные пастыри племен никак не соглашались с устранением кастовых различий между единоверцами, придерживавшихся разных таригатов. Они опасались, что шах Исмаил, приняв суннитство, начнет подавлять шиизм, насажденный его дедом и расцветший пышным цветом, и всячески распространяли слухи о мнимой угрозе.
Действительно, шах Исмаил Второй не принимал добавление, внесенное шиитами в "кялмеишехадет" ("опознавательный" пароль правоверных) "...Алийен велиуллах" (после слов "нет Аллаха, кроме Аллаха, и Мохаммед посланник Его...").
Шах говорил, что во времена пророка-вероучителя такого не было, нет упоминания об Али и в Коране.
В череде вестей дошла новость о загадочной смерти Шаха Исмаила.
Одни говорили: с перепоя умер. Другие сообщали, что шах, одевшись простолюдином, вышел в город пройтись, к полуночи отправился переночевать к сыну придворного кондитера - Гасан-бею, там у него случились колики. И к утру обнаружили его бездыханным. Нашлись и те, кто грешил на Перихан-ханум: дескать, чтобы привести к власти Гейдара Мирзу, она подговорила кого-то из челяди преподнести венценосцу отравленное вино. Раздавались и другие голоса: мол, тут замешана религиозная распря, и задушили шаха по наущению духовных пастырей. Скорее всего, и суннитских, и шиитских...
Со дня, когда пришла весть о кончине (или убиении) шаха, Мехти-Улия лишилась покоя. Конечно, заветной её мечтой было видеть мужа своего, Мохаммеда Худавенде - на троне.. при всем том его тревожило множество возможных претендентов - из шахского рода. Отец её, правитель Мазандарана Мир-Абдуллах хан, пал жертвой передряг за власть. Двадцать лет тому назад стряслась эта беда. Хейраниса-бейим, нося в сердце незаживающую рану, ждала лучших времен. Но и без дела не сидела. Вела тайные переговоры с "благонадежными", верными ей племенами, кастами, а также с фарсами, которые отнюдь не жаловали это разношерстное сообщество; не скупилась на обещания и посулы.
Из Газвина продолжали поступать вести. Сообщили, что во дворце обнаружено завещание покойного шаха; будто он завещал венец и трон Гейдару Мирзе, и группа племенных предводителей согласилась с этим. Согласилась из расчета, что молодым неопытным Гейдаром Мирзой они будут вертеть, как им угодно.
Долгожданный час настал.
К ней пожаловал в ином облачении сват - тесть второго сына Гамзы Мирза Салман, по происхождению фарс. Мехти-Улия держала с ним совет по вопросам, которые утаивала даже от мужа. Сват был ее самым доверенным лицом Мирза Салман прибыл с радостной вестью: на гурултае было решено, после долгих споров, остановиться на Мохаммеде. Мы уже говорили, что последний был слаб глазами и нрава смиренного, покладистого. Да, и доверчивого. Наверное, вожди племен именно из-за этих свойств характера сочли его самым подходящим соискателем венца.
