— Тетя, идут!
— Кто идет?
— Масларский со стражниками! Их ищут!
И он показал глазами на верхний этаж дачи.
Донка закусила губу и торопливо поднялась по лестнице. Не стучась, вошла в комнату гостей. Сообщила, что к даче идут полицейские.
— Что теперь делать? — спросила она.
Димитров и Коларов вытащили свои парабеллумы.
— Встретим их, как полагается, — твердо ответили они.
Но Масларский не заглянул на дачу. Он спешил вверх по дороге, к лесу. Димитров и Коларов, выглянув из-за занавески, увидели красные шеи стражников, подгоняемых своим начальником.
— Нас разыскивают. Они уже арестовали Агынского, шофера и других. Знают, что мы где-то здесь, вот и рыщут. Надо прятаться, — сказал Димитров.
Отвернувшись от окна, он увидел большие, полные преданности и решимости глаза Эмиля.
— Надо. Но где? — промолвил Коларов.
— Я вас спрячу! — с жаром сказал Эмиль.
— Где? — спросил Димитров.
— В подвале. Мы говорили с тетей. Правда, тетя?
Донка Станчева утвердительно кивнула головой.
В подвале было темно. Гости перешагнули через арбузы, оставленные хозяйкой на полу, на холодке, пробрались в какое-то помещение, напоминающее курятник — и загородили окошко дровами. Чуланчик погрузился в темноту. Лишь тоненький луч света пробивался внутрь через еле заметную щель. Димитров и Коларов молча сидели в своем убежище и поглядывали на часы. Медленно приближался час восстания. На улицах села рыскали вооруженные банды. Они врывались в дома, угрожали крестьянам, неистовствовали.
— Георгий, — тихо промолвил Васил Коларов.
— Да?
— Знаешь, что мне напоминает этот темный тайник?
— Что?
— Карцер военной тюрьмы в Констанце. Так получается, что в самые решительные моменты мы всегда оказываемся вместе.
Димитров горячо пожал ему руку.
— Только бы этот бой был последним.
Часа в два нагрянул Масларский со своей сворой. По лестнице застучали кованые сапоги полицейских. Непрошеные гости обшарили все комнаты, заглянули под кровати, в шкафы, но никого не нашли. Масларский повел полицейских в подвал. Донка вся напряглась, но старалась ничем не выдать волнения. Оказавшись в темном подвале, полицейские боязливо попятились назад. Масларский грубо подтолкнул одного из них. Тот сделал в потемках шаг, другой, споткнулся об арбузы, сбил какую-то порожнюю жестянку.
— Ой! — вскрикнул он в испуге.
— Есть здесь кто-нибудь? — громко спросил Масларский.
Ответа не последовало. Димитров и Коларов, затаив дыхание, сжимали рукоятки своих пистолетов.
— Никого! — сказал Масларский, махнул своим подчиненным, и они ушли.
Когда топот их шагов заглох и в доме воцарился прежний покой, Эмиль юркнул в подвал. Убрав дрова, он сказал:
— Все, ушли.
Димитров отечески потрепал его по щеке:
— А ты замечательный парень!
Немного погодя Эмиль снова спустился к ним, неся яичницу, хлеб и несколько помидоров.
Наступил вечер. Над лесистыми вершинами гор взошел месяц — красный, словно спелый арбуз. Зашелестели посеребренной листвой деревья. Где-то раздался ружейный выстрел, и листья деревьев на какое-то мгновение словно замерли. Умолкла и щебетавшая поблизости птичка. Под густыми ветвями яблони поблескивали светлячки. Эмиль стоял за деревом и напряженно наблюдал за улицей.
После полуночи месяц спрятался в тучах, и село погрузилось во мрак. Тогда с гор сошли коммунисты. Ночную тишину нарушили частые винтовочные выстрелы, отдаваясь гулким эхом в глубоком ущелье. Уже начинало светать, когда на дачу «Незабудка» прибежал молодой паренек с винтовкой за плечом. Глаза его горели. Отдав честь, он выпалил одним духом:
— Товарищи, по приказанию Центрального Комитета Коммунистической партии мы объявили революцию и захватили село Выршец!
Димитров и Коларов улыбнулись, горячо пожали руку молодому повстанцу.
С этого момента руководство Сентябрьским восстанием перешло в их руки.
