Гриша поворчал, но всё-таки спустился с буфета, подволакивая сломанное крыло. Сел Регине на руку и прикрыл чёрные глазки.
"Не понимаю, чему ты радуешься?"
– Как чему? Хорошему дню, доброму утру, жизни, наконец.
"Ты убийцу нашла? Нет. Друга джигита из тюрьмы вызволила? Тоже нет."
Указательный палец хозяйки творил чудеса с его нервной системой. Ворон таял от блаженства. Век бы так сидеть. А то и два, и три века. Воронья жизнь долгая.
– Не переживай. И преступника найдём, и невиновного из неволи вызволим, и платье красивое купим. И будет у нас самая красивая свадьба.
Регина вспомнила младшего брата и погрустнела. Илюша рано ушёл жизни. Глупо, несуразно. Защитник животных задавил прыгнувшую под колеса собаку и, не выдержав напряжения, умер. Диабетик чёртов. Истерик. Оставил жену с малышами, и её, Регину, без единственного родного человека на всём белом свете.
Невестка Лариса работала целый день на крупном заказе – расписывала сауну и бассейн в частном секторе в древнеримском стиле. Приходила домой поздно, уставшая, пропитанная запахами масляной краски, растворителя и ещё чего-то загадочного. Регине нравилось, как пахнет от Ларисы. Она называла эту смесь запахов ароматом искусства. Сама рисовать она не умела, а работами невестки восхищалась. Талант!
Ростоцкая как всегда помогала Ларисе с детьми. Сегодня она должна была забрать Анютку с танцев. У одиннадцатилетней племянницы появилось новое увлечение. Теперь все разговоры были только про позиции, фуэте, поклоны и наклоны.
– Тётя Регина, сегодня Вера Михайловна нас учила прыжкам и поворотам, – вместо приветствия затараторила девочка.
– Во-первых, здравствуй. Во-вторых, кто такая Вера Михайловна? В-третьих, почему вы занимаетесь летом? У тебя же каникулы.
– Вера Михайловна – наш педагог. Она потрясающе танцует. Ты должна это видеть! Она, кстати, и со взрослыми тоже занимается.
– Ты давай рассказывай и собирайся одновременно. Умеешь так? – спросила Регина, подавая племяннице уличные туфли.
– Ага, – ответила Аня, садясь на скамейку, стягивая с себя трико, скидывая чешки. – А что каникулы? Мирослав целый день мяч на улице гоняет. Подружки разъехались. Дома скучно. Вот мама меня и записала в студию в культурном центре. Он в любое время года работает. И мне понравилось.
– Вижу. И очень за тебя рада. Кстати, балерина проголодалась?
– Есть немного.
Обед Лариса оставила в холодильнике. Нужно было только разогреть, нарезать хлеб, заварить чай. Мирослава с улицы пришлось загонять силой и угрозами. Ну, ещё немного осталось, тётя Регина, подумай, как команда справится без форварда? А как форвард без еды продержится день? Нет, уж, дружок, пообедаешь, пойдешь гулять. А мне на работу пора. Накажут за опоздание. Ну, ладно. Сдался будущий чемпион.
На работе, в архиве следственного комитета коллега Зинаида Ивановна Глушко уже вернулась с обеда, сидела на своём месте, перебирала архивные дела.
– Ну, что Регина Павловна, накормила племянников?
– Накормила, – ответила Ростоцкая, включая заснувший компьютер. – Шеф про меня не спрашивал?
– Не спрашивал. Сидит как сыч в своём кабинете, пыхтит. Зинаида ему с обеда булочек домашних принесла. Поставьте на стол, буркнул, и всё. Даже "Дякую" не сказал.
– Ясно.
– Ой, и я своих накормила. Муж в рейс опять виехавши. Пигалица салат диетический, тьфу, прости Господи, поклевала. А мелкому Зинаида суп вчерашний скормила.
Регина промолчала. Если Глушко не остановить, она сама никогда не остановится. А ей ещё кучу дел переделать сегодня предстоит.
– К свадьбе-то всё готово? – не унималась коллега.
– Не всё, – не подумав, брякнула девушка.
– Как?! Кольца купавати? А платье купавати? А костюм?
– Только кольца купили.
Зинаида Ивановна отодвинула от себя папки с документами и схватилась за сердце.
– Не надо драматизировать. Успеем ещё купить, – не оглядываясь, сказала Ростоцкая.
Глушко тяжело задышала.
– И скорую я вызывать не буду. Знаю я Ваши шуточки.
– Вот так подохнешь, как шелудивый пёс под забором, а ты даже слезинки из очей своих прекрасных по старушке не прольёшь, – завела другую песню общительная коллега.
