— Что случилось? — кричит Несс.
— Нам надо быстрее уходить. Мы должны как можно быстрее добраться до первого гетто! — дает ей ясный ответ отец.
— Что с ней? — гладит меня по волосам Роб, когда отец укладывает меня на спальник.
— Видишь? — тычет он в стену, где видны подтеки оплавленного камня. Такого просто не может быть. Не должно. Но оно есть. К сожалению.
— Это…?!
— Надежда. Она сделала это. Скажи мне, что-то подобное было и с тобой? — кивает он на Робина.
— Верно. Но ей тогда стало не так плохо. Я не знаю, почему она так…
— Никто не знает. Идемте, нам надо спешить, пока военные дают нам шанс.
Несс злится, но молча собирает вещи.
— Идемте!
Робин понурив голову бредет за отцом. Я едва могу разглядеть его; мое сознание покидает мое тело. Мы выходим из пещеры.
— Она сильная. Не переживая, Граф, Надежда справиться. Но только я не уверен в том, примет ли она свои особенности…
— Что с ней? Ты можешь сказать конкретно?
— Сейчас? Нет, не могу. Но могу сказать, что она — идеальное оружие! Восхитительное и неповторимое. И я тебе это сейчас объясню. Пойдем, — слышу я разговор двух мужчин, одним из которых является мой отец.
Я дожидаюсь пока хлопнет дверь. Решаюсь открыть глаза. Я нахожусь в стерильном помещение, которое ярко освещено софитами. Во все углы понаставлены приборы, которые фиксируют малейшие изменения в… моем теле?
Я подключена к ним и руки раскинуты в разные стороны; они покоятся на специальных подставках.
Интересно, если я повытаскиваю все эти иголки, то останусь ли я в сознании?
Решаю попробовать. Получается и я могу встать с кровати.
На мне самая стремная одежда, которую я могла когда-либо представить: ночнушка, что завязывается сзади. Медицинская фигня, что скрывает все спереди, но открывает интересный вид на твой зад.
Меня начинает злить все происходящее со мной. Я решаю разобраться с этим раз и навсегда. Но сперва нужно найти свою одежду. Я не собираюсь сверкать голым задом перед всеми.
Руки наливаются силой, а глаза горят яростью.
Я выхожу в коридор. Всюду снуют больные, такие же как я, и врачи, что косятся на меня как на ненормальную. Я все еще в этой больничной рубашке с завязками на спине.
— Где у вас одежда больных? — останавливаю я одну из женщин, что одета в белый халат. У нее очки сползли прямо к крыльям носа и выглядит она высокомерно. Но мне на это плевать. Видимо, пока я была в отключке, то моя сила успела восполниться.
— Внизу. В хранилище. Только, вам ее не выдадут без разрешения врача, — пожимает она плечами и спешит по своим делам. Пару раз она оглядывается назад. Но меня это не заботит, я уже иду вперед по коридору и пытаюсь отыскать глазами лестницу или лифт.
Лестницы не оказывается, а вот два лифта я нахожу уже через минуту.
Рядом со мной стоят люди. Пара больных, но одеты они лучше меня — все отдам за пижаму, что надета на этих счастливцах. Двое парней и одна субтильная девчонка.
— Красивая, — присвистывает один из парней. Я хмыкаю, но ничего не отвечаю. Обойдется. Но кажется, мой новый знакомый так не думает. — Немая?
— Немая и красивая… какая жалость, — строит рожу девчонка. — Идем, Линь! — тянет она парня. Ему подходит имя. Он имеет азиатскую внешность. Второй парень — его друг — выглядит несколько иначе. Он рыжий и его брови сливаются с цветом лица. Их практически невидно. Очень колоритные персонажи.
— Стой, Джесика, я хочу узнать имя этой незнакомки, — остужает пыл Джесики, Линь.
— Линь, друг, не надо, — пытается успокоить его рыжий.
— Гарт! — оборачивается к нему парень. Тот умолкает. — Отвянь!
Ответа и возражений ему не поступает.
Линь медленно, растягивая свои шаги, подходит ко мне. Он выше меня на голову и шире в плечах на пол метра.
— Как твое имя? — обволакивает меня его голос. Глаза шарят по моему телу.
— Надежда.
— Хм… странно, увидеть в моей жизни надежду. А ты знаешь, что в этом гетто надежды давно нет? — он берет своими пальцами мой подбородок и заставляет посмотреть на себя.
— Убери руку от меня! — по слогам произношу я предупреждение. Слышится лишь смех его друзей за спиной.
— Ты такая отважная. А знаешь, почему мы здесь и в таких «нарядах»?! — делает он кавычки пальцами свободной руки. — Знаешь?!
