Ну и пусть не предусмотрено. «Дерзкий» – корабль военный, а я его командир. И должен выполнять свой долг до конца.
Послать необученных новобранцев в атаку на забаррикадировавшихся мятежников я не мог, а сам трусливо спрятался за бронированной дверью мостика. А моя офицерская честь? Допустим, я поведу новобранцев на штурм и при этом погибну? Корабль останется без командира, и развязка наступит очень и очень скоро, причем не в пользу пассажиров.
Что же делать? Не рассуждать, а действовать. Выполнять свой долг, пусть даже ценой собственной жизни. Прежде всего надо помнить о долге и только потом думать о себе.
Не вечно же я буду мертвым. Лишь до тех пор, пока Господь Бог не призовет всех нас на Страшный Суд. И тогда я снова встречусь с Амандой и Нэйтом.
Я постарался унять бившую меня дрожь и поднялся с кресла.
Как быть с беспризорниками? Собственной жизни мне не жаль, но во время боя могут погибнуть заложники. А они ни в чем не виноваты. Сколько пленников у Андроса?
– Керрен, ты записал мой разговор с Андросом? – спросил я.
– Так точно, сэр.
– Прокрути.
Запись окончилась. Количество заложников в разговоре не упоминалось. Я попытался вспомнить: на «Порции» было сорок два беспризорника. Помнится, когда Алекс Тамаров сказал, что нам придется везти ссыльных, я пришел в бешенство. С тех пор, кажется, прошла целая вечность. Три беспризорника умерли от вируса, занесенного проклятыми чудищами. В новый экипаж я зачислил пятнадцать или шестнадцать беспризорников. Значит, в качестве пассажиров осталось двадцать три.
– Филип, кто отвечает за пассажиров?
– Я назначил мистера Ковакса, сэр. Нас перебил Керрен:
– Извините, сэр, но к центру управления приближается инженер Касавополус.
– Впусти его, – приказал я и обратился к Филипу.
– Выясни, сколько беспризорников Ковакс собрал в столовой.
Вошел инженер Касавополус, я жестом попросил его подождать.
– Четырнадцать ссыльных, сэр, – сообщил Ковакс по связи.
Значит, в лапы к мятежникам попали девять беспризорников. Девять неграмотных, диких подростков, собранных по притонам и трущобам для дурацкого эксперимента и оказавшихся в результате за девятнадцать световых лет от Солнечной системы на борту погибающего «Дерзкого».
Надо мне подольше морочить голову Андросу и его дружкам. За это время новобранцы научатся пользоваться оружием и мы подготовимся к операции по захвату третьего уровня. Может быть, удастся перебить мятежников ценой жизни нескольких моих людей. Не исключено, что при этом погибнут все девять заложников. Смерть бойцов более естественна – на то они и солдаты, чтобы воевать. Но при чем здесь невинные дети, оказавшиеся пешками в бюрократической игре равнодушных чиновников? Для меня они обычные пассажиры. Вправе ли я подвергать опасности их жизнь? Нет. А вправе ли я нарушить присягу?
Неужели нет никакого выхода? Я попытался вспомнить обстановку инженерного отделения.
– В коридоре появился член экипажа, командир, – доложил Керрен.
– Что? А… Спасибо, Керрен. – Я посмотрел на экран монитора, наблюдавшего за коридором, и увидел Эдди Босса в новой униформе, уже поднявшего руку, чтобы постучать. От досады я хлопнул по подлокотнику. – Что за бардак! Не мостик, а проходной двор!
– Сейчас я с ним разберусь, сэр! – Филип распахнул дверь и сурово спросил: – В чем дело?!
– Хочу говорить с командиром, – как ни в чем не бывало ответил Эдди Босс.
– Вы нарушаете устав! Рядовым запрещено являться на мостик без вызова!
– Мне нужен командир, а не ты.
– Вы разговариваете с офицером, мистер Босс, – вспылил Филип, – и должны называть меня «сэром». Смирно! Отдать честь! Будете нарушать устав – посажу в карцер!
Я наблюдал за происходящим по монитору.
– Чего?! – изумился Эдди, презрительно глядя на гардемарина. – Ты меня в карцер посадишь? Это тебя я должен называть «сэром»?!
– Да! И не только меня. Любого офицера, – горячился Филип, пытаясь вытолкать Эдди за порог.
– Убери лапы, пока не обломал, – процедил Эдди.
– Я был там, мистер Босс.
– Где?
– В пассажирской столовой, когда вы давали присягу. Помните? «Клянусь своей бессмертной душой…» Вы клялись подчиняться старшим по званию. Забыли? А я хорошо помню.
