– Да, как это ни глупо, – промямлил Грегор. – Я хотел переночевать в кубрике, но вспомнил, что и там буду не один…
Ну что ему сказать на это? Такая причуда у меня не вызывала симпатий. Сколько Грегору лет? Семнадцать? Нет, уже восемнадцать – ведь мы с Амандой были на дне его рождения, где собралось много важных господ. Чертовы аристократы! Привыкли жить в своих роскошных особняках, отгородившись от остального мира. Я не знал уединения с тринадцати лет, с тех самых пор, когда отец привел меня в Академию. Вначале привыкал к курсантским казармам, потом к тесноте гардемаринских кают…
Неужели прошло уже три года с того момента, как я вошел в гардемаринскую кают-компанию? А потом совершенно неожиданно попал в шикарную по моим меркам командирскую каюту, где можно было насладиться уединением. Как же мне было тогда одиноко! Но очень скоро, разумеется, я привык к своему новому положению; так привык, что мысль о возвращении в переполненный кубрик казалась просто невыносимой.
– Мне понятны ваши трудности, – сказал я.
– Спасибо. Спасибо, сэр. Извините, что иногда забываю добавлять «сэр».
– Ничего, привыкнете. – Подумав, я добавил: – И к общей каюте тоже. Не так уж это плохо, как может показаться на первый взгляд.
– Конечно.
Снова наступила тишина. Только я стал засыпать, как послышался плач. О Господи, когда же этот мальчишка угомонится?! Не обидел ли я его чем-нибудь? Как будто бы нет. Какого же черта он ревет? Я взглянул на часы – близилось утро.
– Что случилось, мистер Аттани? – спросил я сухо, нарочно назвав его по фамилии. Пусть помнит, что рядом с ним командир.
– Мне так стыдно, – признался Грегор, и столько неподдельной горечи было в его тоне, что раздражение мое исчезло.
– Чего вы стыдитесь?
– Знаете, почему я оказался на «Дерзком»? Только потому, что хотел избавиться от вас. Уже потом я узнал, что сверхсветовой двигатель выведен из строя, и понял, что натворил… Похоже, мне суждено быть рядом с вами до конца дней моих. От судьбы не уйдешь. Однако теперь я понял, как вы честны, как мужественно ведете себя в сложившейся ситуации, как добры…
– Добр?! – поразился я.
– Да, например, к мистеру Таеру. Вы сразу увели его в каюту, когда ему стало плохо. Утешали, успокаивали. Да и к другим вы добры, даже ко мне, хотя я этого не заслужил. Простить себе не могу, что так заблуждался относительно вас.
– Вы просто устали, – пробормотал я, – день был тяжелый. Не так уж я добр, как вам представляется.
– Я больше не буду досаждать вам своими разговорами, вам надо побыстрее уснуть. Просто я осознал свою ошибку и хотел, чтобы вы это знали.
Его наивная, прямо-таки детская прямота тронула мою душу, на глаза навернулись слезы; так хотелось утешить его, но, как и с Филипом, я не находил нужных слов.
Но что-то надо было ему сказать!
– Вот и хорошо. Вы плохо думали обо мне, а я – о вас. Напрасно я взял вас матросом.
– Почему, сэр? – встрепенулся Грегор.
– Я понимаю, что вы привыкли жить в комнате один, но надеюсь, к гардемаринской кают-компании как-нибудь приспособитесь. И поэтому назначаю вас младшим гардемарином. Не бойтесь – ни муштры, ни придирок не будет. Здесь просто на это нет времени.
– Но я…
– Это приказ, мистер Аттани. Вы нужны мне как офицер, а не как матрос.
Грегор долго молчал, переваривая услышанное, и наконец спросил:
– Но почему, сэр?
– Как офицер вы принесете больше пользы. Это все, что вам пока следует знать.
– Есть, сэр.
Потом я смягчился и объяснил ему все по-человечески:
– Вы это заслужили, Грегор. Вы будете хорошим офицером, когда мы выбьем из вас аристократическую дурь.
– Вы уверены, что я смогу быть офицером?
– Уверен, – ответил я, проваливаясь в сон.
* * *
– Вы уверены, сэр? – переспросил Филип. – Ведь раньше у меня как-то не получалось с воспитанием гардемаринов.
– Вы с тех пор изменились. Теперь получится. Но он не в том возрасте, чтобы начинать с кадета.
– Ладно, постараюсь, сэр, – краснея, сказал Филип. – Постараюсь не мучить его. Прикажу ему переселиться в гардемаринскую каюту после полудня. Это даже… Даже лучше, что у меня будет компания.
– Вот и прекрасно.
Я поймал себя на мысли, что по-хорошему завидую им. Со временем Филип с Грегором наверняка станут друзьями. Вдвоем в каюте не так одиноко. Хотя, черт возьми, одному иногда тоже неплохо.
