Над вольной Невой. От блокады до «оттепели» - страница 77
Эра Коробова:«„Крыша“ выглядела довольно-таки нереспектабельно. Мне там всегда было неудобно сидеть, там были такие высокие столы, а я себя и так чувствовала особенно не вышедшей ростом. Для меня „Крыша“ — это другое. Это Булат Окуджава. Вот, скажем, днем мы пошли вместе на „Крышу“, и кроме нас в ресторане никого не было. И вдруг появилась дама, это оказалась Фаина Раневская, которая из другого конца пригласила нас сесть за свой столик. И тут я уже ничего не пропускала из того, что она говорила. Но, кажется, она присочинила что-то. Все равно, это был акт творчества, понимаете, когда она говорила о том, что она и Марина Ивановна Цветаева встречались не один раз. Но она вдруг рассказала тогда замечательные вещи, что приближает Цветаеву. Она сказала: „А вы знаете, молодые люди, что Марина Ивановна Цветаева обожала играть во флакончики“».
На первом этаже гостиницы «Европейская» находился собственно гостиничный ресторан, в котором, казалось, ничего не изменилось с момента постройки в 1905 году: огромный витраж с Аполлоном, летящим на тройке по розовым облакам, концертная эстрада, отделенные барьерами от главного зала кабинеты.
Валерий Попов:«Все в белых костюмах. Техническая интеллигенция тогда была элитой, тогда в моде были ЛЭТИ, Политехнический. Мы все студенческие годы провели в „Европейской“, со своей стипендией туда приходили, спокойно садились за стол. Мы там два раза в неделю бывали, и мы там были господа. Там такой шикарный модерн, вазы, друзья-музыканты, Саша Колпашников — замечательный джазист того времени. Сливки Петербурга и должны быть в таком месте, как нам казалось. Приходим, садимся, играет музыка, Саша Колпашников машет тебе из оркестра, официанты улыбаются, девушки кокетничают. Поколение врожденных аристократов. За столиками сидели Кутузов, Мамонтов, знаменитые баскетболисты — очень красивые, очень нарядные. Знаменитый такой плейбой — сейчас он уже, конечно, в годах — Юра Лившиц. Он из баскетбола. Был королем питерской золотой молодежи. Александр Колкер, тогда технарь, сейчас музыкант… Тут же молодые доктора наук — физики; знаменитые фарцовщики — Бенц, Полубенц, Хряпа, Стальной. Иногда молодежь перебирала, вспыхивали молниеносные драки, самым опасным бойцом считался Андрей Битов».
В «Восточном» (его в 1967-м переименовали в «Садко»), выходящем окнами на Невский, тоже каждый вечер можно было увидеть завсегдатаев.
Ресторан «Восточный» (1951, Ленинград, Лаптев С. Д., ЦГАКФФД СПб Ар 207808)
Валерий Попов:«Когда совсем уже денег нет, приходишь в ресторан „Восточный“, тебя сажают, поят из жалости. Я помню: сидит Симонов, который играл Петра Первого, обнимает двух женщин».
Жанна Ковенчук:«27 метров комната в коммуналке, где тут ютиться? Конечно, ресторан казался раем. Поэтому уже, как говорится, с горя каждый вечер ходили в „Восточный“, и это было очень хорошо, потому что в „Восточном“ собирались все, это был клуб».
Молодых интеллектуалов и модников привечали. Их любили официанты и особенно официантки, ресторанные музыканты. Им улыбался метрдотель.
Александр Колкер:«В общем, если удавалось, мы стреляли у кого-то деньги, а если не удавалось, мы шли, садились за столик, и нас обслуживали в долг».
Почти каждый день за столиками сидели молодые художники Михаил Беломлинский (позже — главный художник детского журнала «Костер», иллюстратор первого издания «Хоббита» Толкиена на русском языке) и Георгий (Гага) Ковенчук с красавицами-женами Викой и Жанной, ленфильмовские режиссеры Венгеров и Менакер, фарцовщики Стальной, Железный, Хряпа, адвокаты, физики и молодая ленинградская литература: Валерий Попов, Андрей Битов, Глеб Горбовский, Владимир Марамзин, Сергей Вольф, Владимир Уфлянд, чуть позже — Иосиф Бродский.
Александр Колкер:«Это был своеобразный клуб, когда представители богемы приходили туда не вечером с дамами в роскошных манто, а приходили часа в два, в три пообедать, пообщаться, посмотреть друг другу в глаза, обменяться новостями».
Жанна Ковенчук:«Ну, танцы, ухаживали все — был стимул одеться в какие-то перекрашенные свои, но модные вещи. Часто дрались. Там, конечно, свои все были. Чего-нибудь выпьем, тем более так дешево все стоило».
