Над вольной Невой. От блокады до «оттепели» - страница 126

Это были последние «большие» политические процессы в Ленинграде. Но идея Владимира Буковского о «городе заговорщиков» сохраняла свою актуальность. Инакомыслие в Ленинграде все больше становилось потаенным и не связанным с планами насильственного изменения социального строя.

К 1967–1968 годам, до событий в Чехословакии, становится очевидным, что возможности легальной карьеры в творческих специальностях отныне возможны только при «хорошей» анкете и полной лояльности власти. Это касалось, в частности, и членов творческих союзов, и тех, кто собирался туда вступить. Еще в 1964 году власти зарубили коллективный сборник «Горожане», который составили и отдали в издательство сын Веры Пановой прозаик и китаист Борис Вахтин, член профкома литераторов при Ленинградском отделении СП РСФСР Владимир Марамзин и литератор Владимир Губин. Стало понятно, что прорваться легально невозможно: «Горожан» стали распространять в самиздате.

Еще более печальна была учесть молодых литераторов, в творческий союз вступить не успевших. 30 января 1968 года в Доме ленинградских писателей состоялся вечер молодых литераторов. Вел его Яков Гордин. Выступали Иосиф Бродский, Сергей Довлатов, Владимир Уфлянд, Валерий Попов, Татьяна Галушко, Александр Городницкий. Зал набит, успех невероятный.

На следующий день три начинающих литератора — Валентин Щербаков, Николай Смирнов и Николай Утехин — написали письмо в ЦК КПСС, ленинградские обкомы партии и комсомола: «Мы хотим выразить не только свое частное мнение по поводу так называемого Вечера творческой молодежи Ленинграда, состоявшегося в Доме писателей во вторник 30 января с. г. Мы выражаем мнение большинства членов литературной секции патриотического клуба „Россия“ при Ленинградском обкоме ВЛКСМ… Формы идеологической диверсии совершенствуются, становятся утонченнее и разнообразнее, и с этим надо решительно бороться, не допуская либерализма… Выселявшийся из Ленинграда за тунеядство Иосиф Бродский, как синагогальный еврей, творя молитву, воздевал руки к лицу, закрывая плачущие глаза ладонями. Последний псалом Иосифа Бродского прозвучал как призыв к кровной мести за все обиды и оскорбления, нанесенные русским народом еврейскому народу. Мы убеждены, что паллиативными мерами невозможно бороться с давно распространяемыми сионистскими идеями. Поэтому мы требуем: ходатайствовать о привлечении к уголовной, партийной и административной ответственности организаторов и самых активных участников этого митинга».

Ленинградский обком на сигнал от товарищей Смирнова, Щербакова и Утехина отреагировал оперативно. С должности председателя комиссии Союза писателей по работе с молодыми авторами сняли Веру Кетлинскую, уволили ответственного за проведение вечера заместителя директора Дома писателей. Как стало понятно впоследствии, этот вечер поставил крест на возможности официальной литературной карьеры Иосифа Бродского, Сергея Довлатова и Владимира Уфлянда.

Началом застоя принято считать ввод советских войск в Чехословакию и конец «Пражской весны». Это был сильнейший удар по тем, кто считал, что социалистический строй при всех своих пороках имеет шансы на обновление и развитие. Лозунг чешских реформаторов «Социализм с человеческим лицом». Выяснилось, что с человеческим не получается, только с бесчеловечным.

Одновременно началось торможение так называемых косыгинских реформ — попытки внедрить в советскую экономику элементы конкурентной борьбы. В Западной Сибири начали добывать газ и нефть, никакой необходимости в изменениях больше не было. Страна как будто заморозилась на двадцать лет.

В 1970 году первым секретарем Ленинградского обкома ЦК КПСС стал Григорий Романов — человек хваткий, волевой, с организационными способностями, с диктаторскими замашками. По отношению к деятелям культуры он держался хамовато и считался одним из самых консервативных деятелей брежневского окружения, настоящим обскурантом.

Григорий Романов (1972, Ленинград, Червяков Б. П., ЦГАКФФД СПб Ар 113170)

Человек он был не слишком образованный, в искусстве мало что понимал, но чувствовал исходящую из этой области опасность. Ни о каких диссидентах в Ленинграде не могло быть и речи, инакомыслием считался любой шаг в сторону от проверенных идеологических и эстетических норм. Романов последовательно травил академика Лихачева, раздражавшего его интеллигентностью, нонконформизмом и наличием покровителей в Москве. Квартиру Лихачевых пытались поджечь, а самого ученого избили.