Над вольной Невой. От блокады до «оттепели» - страница 103

Но зал на ура встречает бардов и порой в штыки — профессиональных композиторов, среди которых были и Микаэл Таривердиев, и Александр Колкер — люди, безусловно, талантливые. Начавшаяся, казалось бы, легализация авторской песни больше всего взволновала официальных творцов из Союза композиторов. Потому что — кто это такие? Самозванцы без консерваторского образования, которые могут потеснить «настоящих» композиторов.

Городницкого с Клячкиным приглашают в зал Союза композиторов. Их концерт заканчивается чудовищным скандалом: звучат выражения вроде «салонное музицирование», «дворовые песни», «блатная лирика». Это те эпитеты, которыми профессиональные композиторы награждали бардов.

Александр Городницкий:«В то время и Окуджаву объявили опасным диссидентом, хотя именно Окуджава никогда диссидентом не был. Он был, во-первых, член партии, во-вторых, фронтовик. В-третьих, в отличие от Галича, у Окуджавы не было никаких откровенно несоветских песен. Другое дело, что он был свободным человеком, очень большим поэтом».

Несмотря на травлю в прессе и все усилия власти, авторская песня становится массовой. К началу 1970-х барды популярны не меньше эстрадных артистов, и песни, спетые у костра, в одночасье становятся хитами без участия государственных радио и телевидения.

Финляндский вокзал в Ленинграде. Каждые несколько минут на Карельский перешеек идут электрички с туристами, с веселой молодёжью. И гитара, гитарист, человек, который знает двадцать песен Высоцкого, четырнадцать песен Городницкого и три песни Кукина — это неизменный центр компании.

Постепенно советская массовая культура адаптирует авторскую песню. Выходят пластинки на «Мелодии», бардов приглашают на телевидение. Организуются бесконечные конкурсы, победители получают призы, тексты песен перед исполнением непременно утверждаются государственным цензором.

Туристы с гитарой

Но — меняется время. Новое поколение начинает разговаривать на языке рок-н-ролла. Акустика уступает место электричеству. Песни под гитару остаются частью застольной и походной городской культуры. А с 1990-х вся музыкальная культура становится нишевым продуктом. Кто-то идет на концерт Филиппа Киркорова, а кто-то — на Бориса Гребенщикова. Одни поют Шнура, другие — Михаила Круга. В этой радуге вкусов и предпочтений есть место и любителям авторской песни.

В Америке на Брайтон-Бич работают специальные кондитерские цеха, которые выпускают конфеты «Грильяж» и «Белочка». Потому что эмигранты хотят есть то, что они ели в детстве. Это вообще общее свойство людей — люди хотят того, к чему они привыкли в юности. Поэтому Концертный зал у Финляндского вокзала почти всегда переполнен — здесь выступают барды, те, кто определил вкусы 70- и 60-летних.

Искусство пантомимы в России — петербургское явление. Здесь работают лучшие актеры этого жанра. Имя ныне живущего в Париже ленинградца Вячеслава Полунина известно всем. Но и до Полунина был длительный период в истории ленинградской пантомимы, о котором мы знаем довольно мало. Это славный период зарождения петербургского мимического театра.

Пантомима — древнее искусство, пережившее свой расцвет в начале XX века, когда появилось немое кино с Чарли Чаплиным. Пантомимическим началом в актерской игре интересовались и Станиславский, и его младшие современники: Вахтангов, Мейерхольд, Евреинов, Таиров. Однако в тридцатые годы эпоха немого кино завершилась, Евреинов эмигрировал, Таиров впал в немилость, Мейерхольда расстреляли, и пантомима оказалась в Советском Союзе под запретом.

Марк Розовский:«Текст, слово было подцензурно, а вот как можно было проконтролировать сценарий пантомимы? Поэтому пантомима ставила советскую власть в тупик».

В 1957 году во Дворце культуры промкооперации (сейчас — ДК Ленсовета) открывается первая после долгого перерыва студия пантомимы Рудольфа Славского. 1957 год — год необычный, год Международного фестиваля молодежи и студентов в Москве. Год, когда разрешили джаз. Год, когда стала звучать западная популярная музыка. Пантомима, которая до того считалась проявлением формализма, тоже стала разрешенным видом искусства. Язык пантомимы не очень соответствовал канонам социалистического реализма. Но именно это и привлекло молодых людей, ставших страстными поклонниками нового искусства. Стараясь довести свои движения до совершенства, энтузиасты занимались по 6–7 часов ежедневно, надев черные трико, отрешались от повседневной реальности и чувствовали себя магами, творящими волшебство.