Тот первый свой полет в Антарктике я никогда не забуду. Картину, открывшуюся передо мной, не назовешь иначе как величественной. В море Дейвиса дрейфовали сотни и тысячи гигантских, многокилометровых айсбергов, настоящих плавающих гор.
— Здесь на малой высоте не пойдешь, как в Арктике, — делился опытом Черевичный. — Говорят, у этих горушек девять десятых под водой. Но и вверх они торчат метров на пятьдесят, а то и на сто. Обрати внимание — видимость сейчас хорошая, более десяти километров, а высота облачности всего сто пятьдесят метров. И облачность сплошная — над морем почти всегда. Вот и решай, как витязь на распутье: выше пойдешь — в облака зайдёшь, а ниже — того и гляди, за айсберг зацепишься.
Мы летели на высоте сто метров, все дальше уходя от берега. Крупные айсберги остались позади, под нами проплывали обыкновенные поля ровного морского льда. Сплоченность их не превышала двух–трех баллов, о чем мы и сообщили на «Обь». Без ледовой разведки наш флагман уклонился на восток и попал в девятибалльный лед. До «Кооперации», по их данным, было около пятисот километров. При подходе снова появилось множество гигантских айсбергов, разглядеть среди них «Кооперацию» оказалось непросто. Радиокомпас показывал, что судно где–то рядом. Но где?
— Вижу! Вон оно, справа! — громко оповестил Черевичный, показывая пальцем.
Мы почувствовали какое–то разочарование — по сравнению с гигантскими ледяными горами «Кооперация» явно «не смотрелась». Создавалось впечатление, что это не судно, а осколок айсберга, даже осколок осколка! Заметить его действительно трудно — белое суденышко среди белых льдов.
Черевичный снизился, прошел над «Кооперацией».
Наверное, все население теплохода высыпало на палубу. Там и наши товарищи — летчики. Сделав три круга над судном, послали приветственную телеграмму и посоветовали капитану изменить курс — круче забрать на Мирный. После этого пошли к горе Гаусса — то ли потухшему, то ли «спящему» вулкану. Но на меня он впечатления не произвел — похож на обыкновенный террикон в Донбассе.
В течение всего полета (а он продолжался шесть часов) я внимательно присматривался и прислушивался к работе моторов и другого оборудования, ведь на этом самолете мне придется летать…
На посадку заходили с запада. За время нашего отсутствия на взлётно–посадочной полосе появились промоины — Антарктида Антарктидой, но все же лето, и солнце пригревает. Поэтому на пробеге слегка подбрасывало. Конечно, это не бетонная полоса аэропорта Внуково!
Когда зарулили на стоянку, Черевичный пожал мне руку. Это был его последний, а мой первый полет в небе Антарктики. Запомнился день — 9 января 1957 года.
Уже назавтра мы начали принимать дела у отряда Черевичного, а также почти ежедневно летать на ледовую разведку и аэрофотосъёмку. «Кооперация» уже разгружалась, на подходе было и третье судно — дизель–электроход «Лена». И вскоре нашей главной задачей стала. перевозка грузов на вновь создаваемые станции: Пионерскую, Комсомольскую и Оазис (оазис Бангера).
Когда разгрузка судов уже заканчивалась, в кают–компании зашел неожиданный разговор — о воде. Дело в том, что теплоход «Кооперация» строился ещё в двадцатых годах. Судно отличалось изысканной комфортабельностью, но не имело, к сожалению, опреснительных установок, которыми оборудуются современные суда. Впрочем, и нужды в опреснительных установках раньше не возникало, поскольку плавания «Кооперации» были обычно сравнительно недолгими и запасов пресной воды вполне хватало. Однако теперь вопрос этот стал чрезвычайно острым. Воды — только для приготовления. пищи на обратном пути, и то при условии строжайшей экономии.
Капитан теплохода Янцелевич за ужином рассказал о своих подсчетах, но лишней воды, конечно, не было ни на «Оби», ни на «Лене», И тут я вспомнил, что во время ледовой разведки нам встретился небольшой айсберг с целым озером талой воды. Янцелевич ухватился за идею: «Разыщи нам этот айсберг!» Поддержал его и Сомов.
На следующий день, вылетев на очередную съемку, мы вначале пошли в море. Выполнить задание оказалось не так–то просто. Айсбергов сотни, и разыскать среди них единственный нужный. было трудно, конечно. Я то и дело поглядывал на нашего штурмана Попова:
