На взлёте пришлось ориентироваться только на черные флажки, указывавшие конец полосы и направление взлёта. Вчера, при солнце, на посадке хорошо просматривался каждый торос, каждая неровность. А сегодня, при облачности, все сливалось в белом единообразии.
Нижнюю кромку облачности мы стали цеплять на высоте пятисот метров, по команде Масленникова я снизился до четырехсот. Далее к северу стали появляться большие разрывы в облаках, а когда мы пришли в заданный район, облачность не превышала четырех баллов.
Титлов сообщил, что он кружит над льдиной, даёт «нажатие» — беспрерывный радиосигнал — для нашего радиокомпаса.
— Саша, подворачивай по стрелке! Всем смотреть в оба! — распорядился Масленников.
Серебристый Ил–12, круживший в левом вираже, мы заметили километрах в пяти Титлов держал небольшую скорость — около двухсот двадцати. Я свободно пристроился сзади километрах в двух от него. Михаил Алексеевич по радиотелефону разъяснял обстановку.
— Видишь, Виталий Иванович, слева от меня большое округлое паковое поле, севернее, километрах в двух, как два глаза, белеют два «аэродрома».
— Смотрю, смотрю, — отвечает Масленников, приникнув к ветровому стеклу.
— Смотри! Сейчас правее пакового поля большое солнечное пятно..
— Вижу, хорошо вижу. Поле старое, обтертое.
Теперь и «аэродромы» вижу — один побольше, другой поменьше.
— Точно, Виталий Иванович.
— Все–таки, может, ещё поищем?
— Да я вчера ходил, лучше этого нет. Давай так: ты садись, я за тобой, а на месте договоримся. Я посижу, а ты можешь поискать.
— Ладно, буду садиться на большой «аэродром».
— Согласен. Давай.
Виталий Иванович взял управление. Солнечного света было достаточно, и все неровности на льду хорошо просматривались. Длина маленького «аэродрома», по нашему промеру, равнялась восьмистам метрам, большого — тысяче двумстам.
— Как, по–твоему, Саша, какая будет толщина?
— Если я хорошо усвоил вашу лекцию, то будет, как и на вчерашней льдине, не менее метра.
— Ну что ж, посмотрим после посадки…
Приледнившись, Виталий Иванович зарулил к самому краю льдины, чтобы не мешать посадке Титлова. Мы с Иваном выскочили с буром быстро проверить толщину льда. Но Титлов сел, не дожидаясь: видно, он тоже был уверен, что лед не меньше метра. И действительно, бурение показало сто двадцать пять сантиметров. Внутренне я был доволен (не ошибся в своем определении!). Однако похвалы не последовало — видимо, командир считал, что так и должно быть.
Водопьянов, Титлов и Масленников уединились для обсуждения дальнейших планов. Решили, что Титлов остается дежурить — он держал связь с флагманским самолетом Мазурука, на котором находился и начальник Главсевморпути Василий Федотович Бурханов. А мы должны были попробовать поискать льдину получше. Даже если не найдем, то осмотрим как следует район — нам ещё предстояло выполнить здесь несколько гидрологических наблюдений с посадками на лед.
Взлететь, однако, оказалось не так–то просто. Полный газ, но самолет неподвижен. Ваня Крючков в поте лица работает «микрометром». Лупит по примерзшим лыжам так, что самолет дрожит. Безрезультатно. Масленников дал штурвал от себя, на себя — хвост приподнимается и опускается, но самолет стоит как припаянный. Да и на самом деле припаянный. Убираю газ — машина снова вздрагивает от ударов Ивана. Даю газ, штурвал от себя — никакого эффекта Летчики и двигатели явно перегрелись, хотя мороз минус двадцать пять градусов.
— Выключай моторы, пусть остынут, — командует Виталии Иванович.
— Да… Быть здесь СП–4, льдина не отпускает, — шутит бортмеханик, выключая двигатели.
— Сколько раз зарекался не торопиться, — словно бы оправдывается командир. — Нужно было, как всегда, кружок сделать да и встать на свой след. Тогда бы льдина отпустила сразу.
— А чего же не сделал? — подковырнул бортмеханик.
— Чего–чего? Не хотелось, чтобы Титлов зазря в небе крутился, тратил горючее.
Мы сидели на своих местах, остывая вместе с двигателями. Каждый думал, наверное, что бы ещё придумать в дополнение к «микрометру». У меня в голове рождались десятки проектов: подкопать под лыжами лопатой, подпилить тросами, подвести электрообогреватели к подошвам лыж… Ни одного проекта я высказать не успел, в кабину вошёл Титлов.
