Будто важный дирижёр симфонического оркестра, Колян выдал повелительный дирижёрский ауфтакт и навис над контроллером. И началось! Вкрадчиво пыхая, зашипела дым-машина. Бесплотные щупальца белого сладковатого дыма, мистически извиваясь и закручиваясь, опутали посетителей причудливыми хитросплетениями. По углам данспола засуетились мощные светоустановки «Туннель» и «Турбо». Жарко вспыхнув ультрафиолетовым пламенем, они подстегнули хрипящую бумкающую акустику. В зеркальный шар вонзилась спот-лампа – прожекторная галогеновая установка. Мягко оттолкнувшись от хрустального шара, сотни лазерных лучиков завораживающе разбрелись по залу. Переливаясь холодными оттенками, длинные спицы лучей заскользили по стенам, столам, барной стойке, бутылкам, бокалам, лоснящимся потным лицам. Клубы табачного дыма вырезали в толпе острые грани лазерных бликов.
Мгновение… и акустика взорвалась вдруг агрессивным беснующимся визгом! Шоу началось. И будет продолжаться!
***
Часом позже я вновь наведался в зал и занял свою банкетку. Вижу, вечер развернулся на полную катушку. Музыка рычит, прожекторы блымкают, множество ног выпечатывает по полу сумасшедшие взбрыки. Заполонившие зал ароматы духов забивает резковатый смешанный запах мужского пота и разгорячённых женских тел. На дансполе – лес мерно качающихся голов и поднятых кверху рук. «Что-то быстренько сегодня «движ» управился! – удивился я про себя. – И часа не прошло, а в зале уже порядочек, ни одного трезвого лица. Хоть бы чего не случилось. Вон, толпища какая! Завяжутся, ни одна охрана не справится».
Блеснул «Туннель». Два световых конуса, полоснув по пьяненькой толпе, метнулись в зал. Ещё внахлёст! Вжи-и-ик! Влево! Вжи-и-ик! Вправо! Влево! Вправо! И ещё! Блым-блым! Бамс-бамс-бамс! Мощные низкочастотные динамики, словно средневековые мортиры, натужно долбили окосевшую, зомбированную толпу. Гух, гух, гух, гух! Болтая отяжелевшими головами и размахивая руками, данспол покорно, и даже восторженно принимал эти удары.
Необузданный злой ритм, словно дерзкий мистический фатум, неумолимо ускорял в полумраке данспола скачущие тени. Отгремев незатейливым хитом «…а мне всё пофиг, пошли все в жопу», отечественная попса переросла в свирепую зарубежную кислоту. Продираясь сквозь паутину лазерных лучей, по залу прокатился грохот диких электронных завываний.
– Ду хаст! Ду хаст! Дэ-эвил! Д-э-эвил! – задыхаясь в плотном табачном дыму, адски орала мощная акустическая система.
– Вива хелл! Вива хелл! Вива Инферно, Инферно, Инферно! – истерически верещала и бумкала следующая композиция.
Злобные визги, хриплые рычания, утробный рёв, разноголосое ржание – голосившая словно откуда-то из преисподней, многотональная попса в куски разрывала затуманенную алкоголем раскачивающуюся толпу. А в это же время к диджейскому пульту уже вытягивалась очередь клиентов – заказчиков поздравлений и музыкальных композиций. Это невероятно! Словно на конвейере, гуляки друг за дружкой (добровольно!) оплачивали Коляну повторы модного импортного ржания, тут же за барной стойкой заказывали Константинычу пятьдесят водки, кидали в себя очередную рюмаху, запивали соком и снова бросались в бесноватую музыкальную стихию. Им всем было очень весело.
Кошмар был слишком очевиден. С другой стороны, сколько мы провели таких пятниц, суббот и воскресений?! Не счесть. Но почему-то я заметил этот конвейер именно сегодня, именно в Рождество. Интересно, почему? В какой-то миг мне стало неуютно на своём стульчике.
«Это что, я организовал такой вечер?»
Стало ещё неуютнее. Допив сок, я поднялся и направился в цех, чтобы проверить работу поваров…
«Это под мою дудку выплясывает толпа!»
…девкам из горячего цеха нужно напомнить, чтобы не забыли составить заявку на будущий закуп…
«Ты травишь людей, выносишь им мозг и греешься на этом!»
…туда-сюда, глядишь и понедельник. Понадобится товар для новой смены…
«Это ты устроил такие «хеллы» и «инферны» в Рождество! Твоё решение!»
…а не напомнишь про мясо, никто и не вспомнит, прошляпят закуп!
«Давай, колись, тебе тоже весело от такой дискотечки?..»
«Ну да ладно, хватит, – отбиваясь от неудобных мыслей, предприимчиво осадил я себя. – Если людям нравится, будем крутить и отрыжки, и ржания, и «хеллы», и «…мне всё пофиг!» Клиент платит. Деньга в кассу капает. Не я, так кто-то другой весёлую движуху замутит. В конце концов, Колян и сам знает, что у молодняка сегодня в ходу. Рычание – значит, рычание. Заказывали бы шестую симфонию Баха, крутили бы Баха. Кстати, под такой накал можно было бы и стробоскоп врубить».
