— Увы, она с двумя своими братьями осталась в Кисловодске. Что с ней сталось, знает один только бог.
— Генералу не мешало бы побывать здесь, в наших краях… — выразила желание игуменья.
— Вряд ли в этом есть необходимость, — сказал Полли.
— Мне хотелось бы поговорить с ним, — подчеркнула игуменья. — Решить кое-какие вопросы…
Набабов настороженно взглянул на нее.
— Матушка, да вы никак сомневаетесь в чем-то, не совсем доверяете мне? Ведь я уполномоченный… Хвостиков прислал меня вести с вами переговоры.
— Верю, верю, Кирилл Семенович, — улыбнулась игуменья. — Мы с вами уже договорились обо всем, но…
— О, понимаю! — воскликнул Набабов. — Хотите взглянуть, каков генерал, и убедиться: можно ли делать ставку на него? Заверяю вас, матушка, на него можно надеяться как на каменную гору. Вы убедитесь в этом в самое ближайшее время.
— Я верю в генерала Хвостикова, — поддержал Полли полковника. — Верю в окончательную нашу победу.
После обеда он любезно распрощался с игуменьей и Набабовым, покинул монастырь.
* * *
С наступлением темноты, когда в кельях воцарилась тишина и во многих окнах монашеского корпуса потухли огни, Соня закрылась в своей келье, увешанной иконами разных размеров, в задумчивости остановилась у столика, на котором пламенела свеча в подсвечнике, стояла фарфоровая статуэтка — распятие Иисуса Христа, лежало евангелие. Сев на стул, она достала из ящика стола акафист, развернула его, потом осторожно вынула роман, открыла заложенную страницу…
Отворилась дверь, и в келью вошла монахиня, присела рядом с Соней.
— Ты все читаешь, — сказала она, заглядывая в книгу.
— Ой, Мавруша! — воскликнула Соня, краснея. — Если бы ты знала, что это за книга… «Овод», написала ее Войнич… Про священника, кардинала Монтанелли и его сына Артура в ней рассказывается… — Она украдкой оглянулась назад, прошептала: — Этот Монтанелли, понимаешь, нажил Артура с чужой замужней женщиной… Тут такое!..
— Интересно, — промолвила Мавра и вдруг, схватившись за живот, ойкнула.
— Что с тобой, Мавруша? — испугалась Соня. — Ты нездорова?
— Да нет… — простонала Мавра. — Это у меня… — Она недосказала и опять наклонилась над книгой. — И что же дальше?
Соня подробно рассказала содержание прочитанных страниц, вздохнула:
— Вот какие бывают святоши!.. Боже, а я думала…
— Да ты-то где взяла эту книгу? — спросила Мавра, держась руками за живот.
— У своего бати, — ответила Соня, припадая к ней. — У него много всяких книг. Читает их бесконечно! — махнула она рукой. — Я в детстве тоже много читала… и Пушкина, и Лермонтова, и Жуковского…
В это время дверь снова открылась, и на пороге появилась мать Иоанна, посмотрела через роговую оправу очков на сидящих и молча удалилась.
Соня с трудом перевела дух, отняла руку от груди.
— Боже, как она напугала меня!.. Все следит за нами…
— Куда ей, старой карге, — сказала Мавра, взяла акафист, прочла: — «Жизнь, страдания и мученическая кончина св. великомученика Георгия», — потом спросила: — Ты и эту читаешь?
— Нет, — шепнула Соня. — Я давно ее прочла. На всякий случай держу на столе, пока читаю «Овод».
Они наклонились над книгой. Соня тихо продолжала чтение…
Виктор Левицкий и Григорий Молчун взяли рыбацкие сети, спустились по ступенькам обрыва, сели в лодку и поплыли против течения в залитый полой водой лес.
Покачиваясь гибким телом, перехваченным в талии узеньким казачьим ремнем, Виктор размеренно взмахивал веслами и гнал лодку так, что у бортов шумела вода. Григорий сидел на перекладине и дымил цигаркой. Виктор поглядывал на него и, напрягая силы, направлял лодку к левобережью, в заводь. У леса течение реки заметно ослабело. Подплыв к тальниковым кустам, Виктор опустил весла и попросил у Григория закурить. Лодка чиркнула дном о сучья на мелководье, поплыла между деревьями, ткнулась носом в зеленый калиновый куст. Григорий подал Виктору кисет…
В затопленном лесу было шумно. Мужчины и женщины бродили по грязным лужам и накрывали корзинами рыбу. На все лады звучали птичьи голоса. Виктор затянулся табачным дымом, прислушался к неумолчному гомону и сам с мальчишеским озорством стал подражать щебетанию птиц. Григорий возился на дне лодки с рыбацкими снастями и, казалось, ничего не замечал вокруг.
