За год жизни с Риной Лютень успел немного выучить булгарский, узнал он и обычаи ее народа. Вглядываясь в лицо подведенной к нему женщины, он угадывал в ней такие знакомые ему черты. Такие же большие яркие зеленые глаза, черные брови, нос и подбородок. Все это ему было так знакомо. Рина была явно в свою мать.
Лютень прижал правую руку к груди и, низко поклонившись, поприветствовал Айгуль на булгарском.
– Апа, ваша дочь Рина жива, а я ее муж. У вас есть внук, и все мы по вас очень скучаем.
Женщина пошатнулась и осела на землю.
– Эй, русский, потом будешь говорить со своей бабкой! – нетерпеливо выкрикнул черемис. – Я вижу, что это как раз та, кто тебе и был нужен? Где мои соплеменники? Ведите их сюда скорее!
Лютень обернулся и махнул стоявшему сзади себя воину.
– Петро, крикни ребяткам, пусть выпускают сюда наших пленников.
Сам же он окинул взглядом всю группку сидящих на земле булгар. Мужчин среди них не было, одни лишь женщины и дети.
– Апа, это все, что осталось от вашей, то есть нашей, семьи?
– Һәм. Анда минем өч оныгым һәм олы улым бар. Калган авылдашлар[8], – тихо проговорила Айгуль.
– Эй, Изерге! – окликнул старшего черемиса Лютень. – Договор был, что ты вернешь мне всех людей из рода Бикташа. А таковых здесь менее половины. Ты нарушаешь свое слово. Где все остальные?
– Это все, что остались в живых, – усмехнулся тот. – Если тебе не нужны остальные, то забирай одну бабку с мелюзгой и радуйся, что они живы. Бабка ладно, она травница, и от нее хоть какой-то был толк. А эти пока вырастут и начнут хорошо работать, сколько их кормить? Забирай кого хочешь, остальных мы порубим прямо тут, чтобы не тащить обратно, – и он взялся за оголовье меча.
Петр подвел Буркая и Аскара, и Изерге вежливо им поклонился. А Лютень приподнял с земли Айгуль.
– Апа, вам осталось совсем немного потерпеть, сейчас мы отведем вас и всех остальных в ладью, где вы будете в безопасности.
Изерге, как видно, слышавший разговор, криво усмехнулся.
– Обмен состоялся, и я сдержал свое слово о передаче людей, а вот вся остальное уже за тобой, русский. До скорой встречи! – и, развернувшись, он поспешил к своим лодкам.
– Не нравится мне все это, – покачал головой Петр. – Что-то темнят лесовины, говорили так, как будто они камень за пазухой держат.
– Поглядим, – буркнул Лютень, срезая путы на руках у маленького пленника. – Ладно, ты, Петро, давай отмашку, пусть караван сюда подходит.
* * *
– Ставим суда, как и обговаривали вчера, длинным клином! – крикнул с подходящей самой первой ладьи Зосим. – Я на своей с двумя муромскими у самого острия его буду. У вас гребцов и воинов на борту побольше, так что, как и задумали, вы, Лютень, идете по бокам, и буде вдруг какое нападение, то отбиваете его. Гуннар на своих кноррах встал в хвосте, там тоже непростое место. Могут попытаться и отбить задних.
Два с половиной десятка ладей, распустив паруса, медленно шли против течения. Ветерок был боковой, и кормчим приходилось сильно стараться, чтобы держаться в общем строю. Да еще нужно было умудриться его поймать. Не раз уже отдельные ладьи выкатывались в сторону, и Зосиме приходилось чуть сбавлять ход, чтобы они опять могли занять свое место. Спасение всего каравана было сейчас в том, чтобы идти тесным порядком, помогая отбиваться от нападения соседям, ибо и они вот так же прикрывали сейчас и тебя. Уже третий час вокруг всего отряда купеческих судов кружило около сотни больших и малых лодок черемисов. На открытое нападение они пока что не решались, словно бы настырная стая волков, выискивая уязвимое место в стаде.
Одна из ладей, идущих в центре строя, при обходе островка неудачно сманеврировала и вышла шагов на сто влево. К ней тут же метнулось с дюжину малых лодок с пятью гребцами в каждой, и туда же выгребало еще три больших челна, где народу сидело гораздо больше.
– Фроуд, курс влево! – крикнул Молчан. – Обходи это корыто бортом! Братцы, нашего кормчего прикройте!
– Лучникам и самострельщикам к бою! – скомандовал Лютень. – Трое со щитами к Треске, закройте его плотно, чтобы стрелой не зацепило!
Обогнув купеческое судно, андреевская ладья прошла на полном ходу от нее буквально в трех шагах. На борт купца уже лезло пятеро с подошедших однодревок черемисов. Раздался громкий треск. Одну из лодок ладья ударом своего крепкого бруса носовой части разломала и потом подмяла под себя. А две другие под истошный вой и крик черемисов перевернула и откинула в сторону.
