* * *
Шестнадцатого февраля союзное войско вышло к реке Омовже. Дозорные сотни с ходу сбили заслон угандийцев и немцев, и те откатились ближе к Дерпту. Обе стороны готовились к генеральному сражению.
– Ваше святейшество, самая большая опасность для нас в коннице русских, – излагал свою мысль на совете у епископа рыцарь Леонард. – Мы с ней уже неоднократно сталкивались, и она действует как всесокрушающий таран, ничем не уступая нашей тяжелой кавалерии. Пехота у них тоже неплохая, в особенности стрелки, но повторюсь: самая большая опасность для нас – это удар их конницы. И для того чтобы убрать эту опасность, у меня есть особый замысел. Ваше святейшество, разрешите, я его озвучу перед вами и перед членами большого совета?
– Излагайте, Леонард, – махнул рукой епископ. – Я надеюсь, он не окажется таким же ошибочным, как это случилось во время ожидания нашествия русских. Мы готовились их встретить с севера, от Нарвы, а они отобрали у нас Псков и пришли сюда с юга.
– Ваше святейшество, я вам уже докладывал, что меня убедили в этом наши вассалы угандийцы. – Рыцарь покраснел и крепко сжал кулаки, стараясь сдержать себя от резких слов. – Русская лесная дружина с их союзниками вирумцами порушила пять угандийских городищ и множество селищ. Они дважды осаждали замки и даже разбивали наши отряды. Все говорило о том, что нападение на Дерпт будет с севера, потому мы и собрали там все наши силы. Я хотел бы напомнить, что мы принимали это решение совместно.
– Довольно, Леонард, – оборвал его епископ. – Все те, кто присутствует на этом совете, и так все прекрасно знают и не упрекают тебя ни в чем. Но нам хотелось бы быть уверенными в том, что теперь мы уже действуем верно. Ты ведь и сам понимаешь, как много у нас сейчас поставлено на кон. Само существование Дерпта и весь замысел Его Святейшества, Папы Григория IX о большом натиске на восток. А вот теперь если ты сам уверен в успехе, то можешь уже изложить нам свой план предстоящей битвы.
– Да, монсеньор, я все прекрасно понимаю, – кивнул Леонард, – и я очень долго над ним размышлял. В основе всего моего замысла лежит понимание того, как нам можно уничтожить в одном генеральном сражении все наличные силы русских и их союзников. Если мы сможем воплотить его в жизнь, то для них это будет означать полный крах. Ведь, потеряв здесь все свои силы, они более не смогут противиться нашему натиску на восток. Также как мы вырезали десять лет назад вот здесь же, на этом самом месте, которое они называли Юрьевым, всех русских и эстов, вот так же мы поступим с ними и сейчас. В плен я предлагаю никого не брать, даже князей и именитых бояр, с ними нужно поступить точно так же, как это и было когда-то с Вячко и с его воеводами. Пусть это устрашит их и навсегда отвадит ходить в наши земли. Итак, как я уже говорил ранее, самую большую опасность для нас представляет тяжелая дружинная конница. Таковой у русских не менее пяти тысяч, сюда же мы можем прибавить и литвинскую тысячу и прочую, более легкую. Если мы свяжем ее в удобном месте и не дадим ей выйти для разбега и для удара по нам, то мы сокрушим русских и всех их союзников. Я предлагаю расположить наши силы так, чтобы сковать превышающей численностью пехоты их пешее войско и, разбив его, остатки потом вытеснить к кавалерии в лес. Там, увязнув в снегу и расстроив ряды, все войско неприятеля, а особенно его конница, будет для нас совершенно безопасно, и мы его все постепенно вырежем. А лучшее для нас место, чтобы навязать русским сражение, – вот это, – и рыцарь развернул большой пергамент на столе. – Здесь река Эмбах, или, как ее называют местные, Эмайыги – Омовжа, имеет большой замерзший разлив, весьма удобный для того, чтобы развернуть все наши имеющиеся силы. Наступающие с севера русские будут связаны тут лесистой местностью и многочисленными оврагами, и они не смогут развернуть свою конницу для своей атаки в отличие от нас. Вот здесь-то мы их и подопрем, свяжем своей легкой пехотой из угандийцев, латгалов и нашего ополчения. А потом ударим и опрокинем тяжелой германской пехотой. После чего наша латная конница всех прикончит в теснине оврагов и в лесу.
