– Ты прекрасно выглядишь, мама.
– Почему слова, которые в устах других людей звучат как комплимент, в твоих кажутся обвинением?
– Хочешь кофе?
«Пожалуйста, скажи “нет”».
– Пожалуй, да. Из-за тебя я в эту ночь почти не сомкнула глаз. Скажи спасибо, что сейчас перед тобой стою я, а не твой отец. Он бы не стал деликатничать.
Блисс достала из шкафа чашки и поставила их на стол.
– Сейчас довольно рано, – проговорила она, – слишком рано, чтобы выслушивать твои крики и обвинения.
– О, Блисс. – Сидевшая на стуле Киттен обмякла, словно тряпичная кукла. Театральным жестом прикрыла лицо, стараясь не испортить макияж. – Блисс, как ты можешь разговаривать со мной таким тоном?! А ведь я столько для тебя сделала! Ты только берешь, только берешь… И ничего взамен.
– Мама…
– Образование. Все блага и возможности, которые мы предоставили тебе. И что мы просим взамен? Совсем немного. Внимание и уважение. Вот и все. Ты же знаешь, твой отец собирается баллотироваться в президенты. Для него сейчас настало очень ответственное время, дорогая. Мы с тобой должны забыть о себе, должны проявить самоотверженность. Прежде всего нам нужно думать о том, что хорошо для него, а потом уже о себе.
– Ты хочешь сказать, что всеобщее благо важнее нашего личного, верно? – спросила Блисс.
Киттен сжала кулаки.
– Если наш народ выберет великого человека, если выберет твоего отца, у нас будет лучший президент, чем мы заслуживаем.
– Это твое личное мнение…
– Себастьян Плато, – перебила Киттен. – Я здесь из-за него. Нет смысла ходить вокруг да около. Мы в ужасе от того, что говорят. Господи, Блисс… Вчера вечером твой отец был в охотничьем клубе, и Уолтер Дефанк поинтересовался, правда ли, что у тебя до сих пор роман с «этим парнем Плато». Можешь себе представить состояние твоего отца? Стыд какой…
Блисс едва не выронила чашку.
– До сих пор?
– О, я обо всем знала, – спохватилась Киттен. – В общих чертах. Ты познакомилась с ним в той ужасной школе, которую так хотела посещать.
Блисс ужасно захотелось разбить чашку вдребезги, но она сдержалась и поставила ее на стол.
– Вы с папой сами выбирали для меня школы. Выбирали, руководствуясь собственными соображениями и целями.
– Как ты можешь!
– Могу, потому что это правда. Вы оба решили, что папиным избирателям очень понравится, если его дочка будет учиться в обычной школе. Это давало ему возможность стать лидером какого-нибудь общества активистов, я же сгорала от стыда из-за его грандиозных подарков или торжественных речей. А ты с удовольствием играла роль хозяйки в родительском комитете.
Киттен топнула ногой:
– Какая ты неблагодарная!
– Давай прекратим этот разговор, – предложила Блисс, – моя жизнь вас абсолютно не касается. Ты еще хочешь кофе?
Киттен махнула рукой:
– Мне уже все безразлично. Подумать только… Дочь-школьница спит с мужчинами.
– Я не спала с мужчинами, когда училась в школе.
Розовая сумочка ударилась о стол и соскользнула с него. Блисс успела подхватить ее, прежде чем она упала на пол.
– Самое большое разочарование в нашей жизни – это ты. Ты не оправдала наших надежд.
– Знаю, мама.
– А для чего ты столько училась? Растеряла все. – Киттен сделала движение рукой, как бы очерчивая круг. – Ну что это такое? Жалкая попытка изобразить видимость достойной жизни. Содержишь какой-то притон для так называемых художников, которые не в состоянии заработать себе на пропитание. Ты это делаешь намеренно. Чтобы заставить краснеть нас с Моррисом. А теперь я вдруг узнаю, что ты за нашими спинами встречалась с каким-то негодяем.
Блисс не собиралась обманывать мать.
– Это правда? – спросила Киттен.
– Себастьян Плато был моим другом, когда мы учились в школе. Очень близким и дорогим. Полагаю, не имеет смысла объяснять, кем он стал сейчас?
– Конечно же, я знаю… Он занимается деятельностью, которую твой отец не одобряет. Более того, Моррис решительно выступает против подобного бизнеса. Блисс, основным, главным пунктом президентской платформы твоего отца является борьба против тех, кто растлевает нашу молодежь.
– Мама, да о чем ты?! Ты же понятия не имеешь, о чем говоришь. Да и папа, похоже, тоже.
