В распоряжении механиков были десять дизелей-генераторов, насосы и другие агрегаты жизнеобеспечения платформы. Владиславу Ванчугову в шуме и грохоте дизелей и не слышен был рев шторма, но накал борьбы с ним Ванчугов ощущал по командам, поступавшим с мостика. Да и вообще плох тот механик, который не чувствует, что творится наверху. Ванчугов насторожился: реже и слабее стали удары волн о платформу.
— Ну-ка, поди посмотри, кажется, нас потеряли, — крикнул он в ухо мотористу.
Прошло уже двенадцать часов, как он спустился в машинное отделение. Один на три отсека, механик метался между огромными лязгающими и пышущими жаром дизель-генераторами и главным распределительным щитом. Здесь было сердце платформы, и оно билось ровно.
Бесперебойно работали насосы, откачивавшие воду из помещений.
Время от времени прекращалась подача воды для охлаждения двигателей. Приходилось переключаться на балластные насосы, забирающие воду из кингстонов. Но и они иногда, когда установку приподнимало на волне, засасывали воздух. Тогда механик включал глубинные насосы, расположенные в семи метрах от поверхности.
Стало заливать опреснительную установку. Ванчугов выскочил на палубу. Его тут же окатило с ног до головы. На палубе катались кассеты кислородных баллонов, сбивая вентиляционные фукштоки. Через систему вентиляции вода попадала в котельное отделение.
На флоте Ванчугов лет пятнадцать. Бывали разные передряги. Запустив все двигатели, выжав из машины все, на что она способна, уходил от шторма, укрывался за берегом. Но сейчас, приведя в действие все 20 тысяч лошадиных сил установки, он ничего не мог поделать с разбушевавшейся не на шутку стихией. И это злило.
В машинное отделение прибежал консультант-электрик Кимура. Дернул за рукав своего коллегу Виктора Тропина, который говорил по-английски.
— Наши говорят: пора покидать установку. Сколько я тут страхов натерпелся! Ох-хо! Пора перебираться на буксир! Что вы теряете? Установка новая. Получите сто процентов страховки. Зачем рисковать?
У Кимуры тряслись руки, он никак не мог завязать шнурок спасательного жилета.
— Что вы смотрите, Тропин? — крикнул подошедший Гольц. — Помогите господину Кимура-сан закрепить жилет.
На установке было несколько иностранных специалистов. Баржевый инженер, высокий, тощий, второй раз оказавшийся в подобной ситуации, считал, что все делается не так, как надо. Инженер-спасатель Комацу, находившийся на платформе со своими людьми, оставался совершенно спокойным, как и полагалось человеку его профессии.
Электрик Кимура просчитал на портативной вычислительной машинке все варианты спасения. Машина бесстрастно выдала мрачные прогнозы.
А что же экипаж «Охи»? Те, что пришли с «сухопутья» и вообще не подозревали нависшей над ними смертельной опасности? Бывалые моряки твердо знали, что спасение платформы и всего экипажа зависит от них самих. И те и другие делали свое дело.
— Куда ветер?
— На Сахалин.
— Сколько миль до берега?
— Миль сорок.
— Скорость дрейфа?
— Четыре с половиной, так что скоро будем там.
— Парусность большая! — А крен?
— Чепуха. У нас на СРТ похуже положение было, уже и в живых себя не числили. А нам держаться можно.
Это сказал Гольц, терпевший бедствие на рыболовецком судне. Он верил в остойчивость платформы. До критического крена, по его расчетам, было еще далеко. Если же бросить установку, значит, обречь ее на верную гибель. Нет, надо бороться за ее живучесть!
А в это время на буксировщике Милютин настаивал на том, чтобы немедленно подойти к платформе и завести буксир.
— Да-а, опасно, трудно, но попытаемся, — наконец сказал капитан «Кайо-мару».
Принесли линемет. Буксировщик приблизился к «Охе». Там все выстроились вдоль борта в спасательных жилетах, впервые их надели не по учебной тревоге.
Выстрел из линемета. С буксировщика по крутой траектории полетел линь с грушей на конце… Мимо!
Снова заход, опасное сближение с платформой. Буксировщик подбрасывает на гребне волны. Выстрел, груша летит на буровую вышку, скользнула по стреле крана, падает, на корме кто-то бросился ловить — не успел. Но тут же сразу несколько человек хватают тонкий линь. Выбирают следующий трос потолще. Завели лебедку.
