Его останки лежат в чужой каменистой земле, под чужим небом, под чужим солнцем. И есть, вероятно, высшая справедливость в том, что вопреки последней воле Кортеса его могила оказалась так далеко и от родной Кастилии, и от древней страны ацтеков.
Вторая жизнь Куаутемока
Но вернемся к событиям, происшедшим в Акалане. На следующий день после казни, едва забрезжил рассвет, отряд двинулся дальше. Кортес явно спешил покинуть это зловещее место, где, казалось, каждая былинка, каждый камень взывали к отмщению.
В сутолоке лихорадочных сборов и первых миль трудного пути никто не заметил, что и без того маленькая армия сократилась еще на тридцать человек. А когда затихли вдали звуки голосов и перезвон топоров, которыми прокладывали себе путь сквозь лесную чащу испанцы, на пустынную поляну бесшумно вышла небольшая группа индейских воинов. Их было ровно тридцать. С суровыми и торжественными лицами выстроились они вокруг мрачного «дерева смерти», отдавая последнюю дань уважения своему владыке и повелителю, принявшему мученическую смерть так далеко от родного дома. Затем они сняли труп героя, обложили его душистыми листьями и запеленали в куски тонкой ткани. Бережно подняв на плечи свою ношу, воины тотчас двинулись в путь. Идти было далеко — в Ичкатеопан, родной город Куаутемока, расположенный на западе Мексики, в Герреро. Шли скрытно, по ночам, выбирая самые глухие дороги и тропы. Днем же прятались в джунглях или отдыхали в индейских селениях. Наконец после долгих дней пути печальная процессия вступила в Ичкатеопан. Здесь жила мать Куаутемока. Здесь же родился когда-то и он сам. И мексиканские воины решили похоронить его в гробнице предков, под стенами отчего дома. Были устроены пышные похороны, со всеми торжественными обрядами и церемониями, полагавшимися ацтекским правителям — тлатоани.
На площади перед высокой пирамидой главного храма собралось почти все население города. Люди пришли попрощаться со своим безвременно погибшим владыкой, до конца защищавшим страну от жестоких чужеземцев. Труп Куаутемока, согласно обычаю, сожгли, а пепел захоронили в родовой усыпальнице правителей Ичкатеопана[15].
Прошло четыре года. В декабре 1529 года в город прибыл первый христианский проповедник — монах-францисканец Торибио де Бенавенте (Мотолиниа), впоследствии автор известных исторических трудов о Новой Испании. Случайно узнав о местонахождении гробницы Куаутемока, он убедил жителей Ичкатеопана перенести останки героя в другое место, чтобы укрыть их от бдительного ока испанских властей. Во дворе своего бывшего храма индейцы выкопали новую гробницу и возвели над ней в целях маскировки небольшую католическую часовенку. Позднее, лет через семь-восемь, по совету того же монаха на месте старой часовни была построена большая каменная церковь, причем индейские мастера так спланировали все здание, что гробница ацтекского императора оказалась замурованной точно под главным алтарем храма.
Уходя из города, де Бенавенте просил местных жителей сохранить все это в строгой тайне. И просьба великодушного монаха была с готовностью исполнена. От отца к сыну, от поколения к поколению на протяжении веков передавалась тайна императорской гробницы среди населения Ичкатеопана. И ни разу ни один человек не проговорился, не выдал ее. Только в начале 1949 года последний ее хранитель поведал обо всем на исповеди местному священнику, а тот поспешил заявить о гробнице властям.
Из столицы Мексики тотчас же прибыла в город специальная комиссия, состоявшая из видных ученых разных специальностей: археологов, антропологов, медиков, архитекторов. 26 сентября 1949 года начались раскопки под алтарем главной церкви Ичкатеопана. На глубине двух метров исследователи наткнулись на узкую щель, оказавшуюся входом в крохотную гробницу. Последняя была высечена прямо в скалистом грунте. Внутри нее находились человеческие кости, пепел, медные бусы, кольца, привески, два украшения из голубого нефрита и большой медный наконечник копья. Здесь же, немного поодаль, лежала овальная тонкая пластина из сильно окислившейся меди. На ее лицевой поверхности были отчетливо видны крест и короткая надпись в староиспанском стиле, выбитые или выгравированные каким-то острым и твердым предметом. Надпись гласила:
