Поход на Гондурас
15 октября 1524 года на улицах Мехико-Теночтитлана, где за громадами строящихся католических соборов еще виднелись остатки древних ацтекских пирамид, царило необычное оживление. Толпы горожан, прижимаясь к стенам домов, с любопытством взирали на колонны войск, двигавшихся на восток, в сторону Чолульской дороги. Генерал-капитан и губернатор Новой Испании дон Эрнандо Кортес покидал свою столицу.
Его сопровождал отряд отборных испанских солдат и вспомогательные войска, состоявшие из трех тысяч ацтекских воинов. Последние в походе должны были также исполнять обязанности носильщиков и рабочих. Личной свите Кортеса мог бы позавидовать любой восточный владыка: юные пажи в ярких костюмах — выходцы из самых благородных семей Кастилии, дворецкий, врач, повар, прислуга, музыканты, танцоры и шуты пестрым роем окружили молчаливого и мрачного генерал-капитана. Чуть позади под надежным конвоем испанских кавалеристов рослые индейцы несли узорчатый паланкин, украшенный яркими перьями птиц и золотыми бляхами. В нем, слегка покачиваясь в такт своим невеселым думам, сидел Куаутемок, облаченный в пышный наряд ацтекских государей. Кортес побоялся оставить пленника в покоренной столице и взял его с собой в свой фантастический по замыслу поход по непроходимым дебрям Южной Мексики.
Сначала Кортес направился в провинцию Коацакоалько, расположенную на южном побережье Мексиканского залива. Здесь к нему присоединились многие его старые друзья — ветераны былых походов, получившие когда-то из щедрых рук своего полководца большие наделы земли в этом плодородном крае. Именно здесь проходила тогда граница испанских владений в Мексике. Дальше на восток, вплоть до атлантического побережья Гондураса, лежала страна, о которой завоеватели не имели ни малейшего представления. Правда, индейские торговцы из Табаско снабдили Кортеса превосходно выполненной картой тех земель, куда ему предстояло идти. «И была она великолепной, — пишет Лопес де Гомара, — потому что на ней имелись все реки и горы, по которым нам нужно было проходить, и все крупные города и селения…»
Используя эту карту и сво/ верный компас, Кортес в конце концов благополучно пересек ту обширную и плоскую равнину у основания полуострова Юкатан, которая тянется от реки Коацакоалькос до Гондурасского залива.
«Я, как обычно, — начинает он одно из своих писем к Карлу V, — дам Вашему Величеству отчет о наиболее важных событиях, происшедших во время моего путешествия, каждое из которых могло бы составить тему для отдельного повествования».
И Кортес отнюдь не преувеличивал.
Сначала путь лежал через низкую и болотистую равнину, которую пересекали бесчисленные реки и ручьи, текущие на север, в Мексиканский залив. Только для того, чтобы переправиться через самые крупные из них, солдатам Кортеса пришлось построить на протяжении ста километров около пятидесяти мостов, причем один из таких мостов имел более девятисот шагов длины.
Тропический лес со всех сторон обступал горстку измученных, оборванных людей. Деревья-великаны смыкали свои гигантские кроны, почти не пропуская солнечных лучей. Под ногами чавкала зловонная болотная жижа. Гибкие лианы цеплялись за амуницию, вьюки, опрокидывая зазевавшегося путника наземь.
Тысячи опасностей подстерегали здесь людей на каждом шагу. И все же змеи, москиты и ягуары — истинные владыки американских джунглей — казались совершенно безобидными существами по сравнению с самым страшным врагом человека — голодом. А он стал теперь постоянным спутником отряда. Жители редких лесных деревушек, встречавшихся иногда на пути, при появлении бледнолицых чужеземцев, восседавших на спинах диковинных четвероногих зверей, обычно сжигали свои дома и убегали в джунгли, в тайные убежища. Незадачливым же искателям приключений доставались лишь груды дымящихся развалин да зеленые початки незрелого маиса на окрестных полях.
С каждым днем росло число больных. Многие погибли от голода и лишений или же утонули при переправах через реки. Отставших и заблудившихся никто не искал. Возвращение назад означало верную гибель. Там, где прошли солдаты Кортеса, не оставалось уже ни одного маисового зернышка, ни единого съедобного корешка.
