Чумазый мальчишка засунул за щеку деньгу и зачарованно наблюдает за тем, как двое взрослых азартно играют в кости. Другие два африканца о чем-то спорят и размахивают руками, не обращая внимания на окружающих. Кричат зазывалы, заманивая покупателей, кто-то самозабвенно поет, усевшись на циновке, лицом к Шари. Пышут углями жаровни, жар их соперничает с раскаленным, жгущим сквозь подошвы ботинок песком.
Торгуют допоздна. На дровяном базаре можно зажарить рыбу, только что выловленную в Шари.
Один из рыбаков обещал нам поймать самого лучшего капитана. Я спросила, почему эта рыба, обитающая в реках Центральной Африки, носит такое европейское название. Рыбак удивился. Он сказал, что так ее называл отец, и отец отца, и все его предки, ведущие род племени сао.
Вечером мы расположились возле Шари на циновках. Рыбак вырыл ямку, разложил в ней костер и, пока поленья перегорали, превращаясь в уголь, чистил, разделывая рыбу. День быстро угасал, лишь на горизонте еще держалось багровое зарево, на фоне которого четко проступали силуэты кокосовых пальм.
Красные отсветы костра легли на лицо рыбака, и оно казалось выкованным из чугуна. Он укладывал рыбу на железную решетку, и уже тянуло душистым дымком.
Когда рыба была съедена, мы сидели, окутанные теплым бархатом тьмы. Протяжно звенели цикады, с неба смотрели незнакомые созвездия, а за рекой раздавались звуки тамтама. И тогда я спросила рыбака, кто были те люди — сао.
— Они пришли оттуда, где теперь пустыня, — сказал африканец. Он поднял руку, широкий рукав мелькнул, как крыло.
Там, на севере, куда он показал, лежало таинственное озеро Чад.
— Когда-то в тех местах, где теперь пустыня, росли леса, — начал рыбак. — Деревья давали обильную тень, плодоносил виноград, зрела пшеница, а реки были богаты рыбой, как нынче в Шари к концу сухого сезона. И вдруг разразилась катастрофа: небесные реки потекли на землю, земля раскололась, стала выбрасывать пламя и камни. Людям грозила гибель. И тогда один умный человек позвал самых сильных, и они побежали на юг. А земля продолжала дрожать. С неба летел град камней, и потоки воды размывали дороги. Когда тьму разрывали вспышки огня, были видны лохматые тучи, спустившиеся до самой земли.
Долго бежали люди. Усталость, изнеможение уносили слабых. Оставшихся терзали жажда и голод. Смерть уже распростерла над ними крылья, когда взглядам беглецов открылось море. По колена в воде стоял великан: он что-то искал на дне. Великий страх сразил беглецов, они распростерлись ниц, приготовившись к гибели, но смерть не спешила. Тогда кто-то осмелился, поднял голову и увидел, что великан разогнулся, в его руках билась огромная рыба. Он бросил рыбу пришельцам. Поев, они сразу уснули. Эта рыба и была капитан. Вот откуда идет ее название…
Рыбак поежился, как от холода, пододвинулся к углям. Я думала, что его рассказ окончен, но немного погодя он продолжал легенду.
— Утром люди — а это и были сао — почувствовали, что силы вернулись к ним, и они вознесли хвалу своему спасителю. Море они назвали Чад, что в переводе означает счастье. Вскоре снова пришел великан, он принес с собой меда и молока. Великан накормил людей и повел их в деревню, где жили великаны. Это были добрые люди. Если они видели блуждающего во тьме человека, то брали с неба молнию и освещали ему дорогу. Великаны помогали уставшим, кормили голодных. Их сила была так велика, что они могли поднять из воды гиппопотама, взяв его за уши.
Среди этих великанов и поселились люди сао. Так началась история многих центральноафриканских племен, история нашей страны.
Рыбак лег на циновку и, казалось, стал вслушиваться в бормотание реки, пытаясь проникнуть в ее тайные речи…
Через несколько дней я вспомнила об этой легенде. Мы ехали по степной равнине — степи здесь занимают всю среднюю часть страны, — и не было ей ни конца ни края.
Пепельная, потрескавшаяся от сухости земля сохраняла следы животных. Торчали желто-серые иглы жнивья — урожай зерновых был снят. Кое-где мы замечали кузов провалившейся в трясину машины.
— В период дождей здесь жидкая грязь, — проводник показал на равнину. — Проехать нельзя. И после дождей тоже бездорожье. Сверху тонкая корка, а под ней все та же грязь. Часто проваливаются животные, звери и даже машины…
