Наш рулевой, худой, голенастый африканец, показывает на пузырьки, вскипающие на поверхности. Пузырьки прошивают воду, приближаются к берегу. И вдруг показывается огромная безобразная розовощекая морда с квадратной верхней челюстью, буграми над свинячьими глазками и большими дугообразными ноздрями. Гиппопотам отфыркивается и медленно исчезает, и снова вскипают на поверхности пузырьки.
Неподалеку купаются ребятишки.
— Он их не тронет? — спрашиваю рулевого.
Тот отрицательно качает головой, но вдруг оживляется, что-то вспомнив.
— Был случай, — понизив голос, сообщает африканец. — Один человек возвращался с базара. Он продал рыбу и купил себе миль. Вы знаете, что такое миль? Это просо. Из него варят кашу, пекут лепешки. К несчастью, рядом с пирогой вынырнул бегемот. Он сразу учуял запах миля — бегемоты очень любят этот злак. Если ночью, когда бегемоты пасутся, ветер донесет до них запах миля, они устремляются к посевам, пробегая большое расстояние, пока не отыщут поле и не уничтожат посевы. Бегемот, учуявший лакомство, напал на него. Зверь раздавил борт, как яичную скорлупу. Люди, стоявшие на берегу, видели, что крестьянин схватил мешок и прижал к себе. Бегемот смял и крестьянина. Сила этого зверя огромна. Даже лев уступает ему дорогу. А бегемот, познавший вкус человеческой крови, опасен вдвойне. Он нападает без всякого повода, выходя на берег даже днем. Зверь-убийца подстерегает людей, сбивает свою жертву с ног и яростно ее топчет. Поэтому того бегемота, что убил крестьянина, пришлось застрелить.
Головы гиппопотамов то и дело показывались из воды. Солнце нещадно жгло. Я устроилась на носу катерочка и смотрела вперед на пески островов, на прибрежные серые кустики, одинокие пальмы, протянувшие в синее небо свои круглые кроны. Неподвижные женщины на берегах кажутся мне богинями, стерегущими время в великом, священном храме природы. Они сидят сегодня, как и вчера, как, вероятно, много веков назад. А рядом гигантскими маятниками качаются бегемоты: вверх-вниз, вверх-вниз в нагретой солнцем медлительной реке, которая будто впала в сомнамбулический сон.
В гостях у Мамаду
На одной из окраин столицы, в районе Форша, вырос огромный комбинат — бойни и холодильники. Тысячи коров, овец сгоняют сюда крестьяне.
Республика Чад — страна скотоводов. Республика отделена от океанских путей и тысячекилометровым расстоянием, и бездорожьем. Все, что ввозится, стоит дорого. Цены на местные товары низки. Только недавно, с обретением независимости, стала развиваться в стране промышленность и бойни — одно из крупнейших предприятий страны, построенных за последние годы.
Строятся фабрики по переработке хлопка. Прокладываются дороги. Но пока еще из-за бездорожья многие районы труднодоступны.
Однажды мы направились на юг страны, туда, где течет коварная Логоне. Эта река, впадающая в Шари, меняет русло, приближаясь к другой реке. И если произойдет «перехват», это может пагубно отразиться на озере Чад.
Был ранний час, когда мы выехали из Форт-Лами. Нам повстречались крестьяне. Длинные белые одежды с широкими рукавами подчеркивали торжественность седоков. Они покачивались в такт движению маленьких осликов, неутомимо перебиравших тонкими ножками. Копытца поднимали клубы золотящейся пыли. Длинные копья всадников поблескивали железными наконечниками. Машина скачет по ухабам и ямам, по засохшей грязи. Вся земля испещрена большими следами.
— Это проходили жирафы, — говорит шофер. — Они тут паслись.
Он показывает на серые редкие кусты. Я представила этих изысканных животных, возвышающихся над кустами. Мне казалось, что в колючках притаились львы, леопарды, слоны.
Вскоре кустарник стал гуще и выше и наконец перешел в лесок. Он казался необычным. На невысоких деревцах были мелкие серые листья. Ствол гладкий, красно-оранжевый.
Шофер остановил машину. На дорогу выбежало стадо обезьян с тонкими лапками и длинными загнутыми хвостами. Они углубились в лес, и мы видели, как они расхаживают там, вкрадчиво ступая на все четыре лапы. Иногда какая-нибудь из строгих мамаш награждала шлепком непослушного отпрыска, другая в припадке нежности обнимала детеныша задними лапами и принималась искать у него блох. Самцы не вмешивались в эти занятия, они находились поодаль, охраняя свое стадо.
