Но и это далеко не все! Воскреснут и умершие чердынско-печорские тракты. По ним или возле них пройдут автомагистрали. Где-то по здешним местам протянется газопровод, который будет подавать печорский газ, газ Джебола, Березникам, Перми и другим городам. И, наконец, где-то здесь пройдет магистральная Урало-Печорская железная дорога от Соликамска до нефтеносной Ухты и далее до бухты Индиги, которая превратится в морской порт Урала…
Из Сосен с отрядом увязался попутчик, веселый белобрысый парень лет двадцати пяти — Иван. Это был рыбак и охотник, спешивший в Бани, поселок на берегу Чусовского озера. Всю дорогу он что-нибудь да рассказывал.
Погода, до сих пор не баловавшая путешественников, стала разыгрываться: свинцовая пелена облаков разомкнулась, выглянуло солнце. Сразу стало веселее. Впереди мелькнул просвет, и через несколько минут открылась водная ширь, покрытая белой рябью барашков.
— Вот вам и наше море, — сказал Иван.
По отливавшей серебром поверхности воды раздольно катились волны. Над берегом с негромким криком кружила многочисленная стая неугомонных зуйков. Сквозь пение ветра доносилось едва слышное завывание подвесного мотора: по иссеченной морщинами озерной шири пробиралась лодка, то и дело зарывавшаяся носом во встречные водяные валы.
На север озеро уходило довольно далеко, больше чем на десяток километров, и дальний угол его едва виднелся. Зато восточный берег был прекрасно различим — до него было три-четыре километра: приплюснутой полосой он оторачивал бушующее водное пространство.
— Сплошные болота там, — указав на плоское побережье, пояснил Иван, — особенно в конце весны и в начале лета. Сейчас и в озере-то редко где глубина больше метра: лодки постоянно на мели садятся. Весной же оно и пароходам впору — широченно разливается, впрямь тогда на море похоже!
— А это что? Рыбаки? — поинтересовался Сергей, показывая на несколько лодок, сгрудившихся у противоположного берега.
— Да, нынче у Елового Носка лов ведем.
— У какого носка? — не понял Сергей.
— У Елового. Мы так называем место, где тот берег клином выдается.
— Так, так, так… А много у вас еще таких носков?
— Четыре. По тому берегу Еловый, Средний и самый дальний отсюда, Кременной. По этому берегу всего один — Каменный, — и рыбак указал на еле заметные выступы побережья.
— Интересно! — обернулся к товарищам Сергей. — Мысы здесь зовут носками!
— Так в этом же, Сережа, — заметила Наташа, — ничего удивительного нет. Говорят же: нос на лице, носок ноги. Понятно, почему люди называют этим словом выдающуюся в озеро часть берега.
— Не то, не то! — замахал Сергей руками. — Тут дело гораздо глубже! Только на Севере, по берегам Белого, Варенцова и Карского морей, мысы называются носами. Канин Нос слыхали? Так вот, таких носов в морях Севера можно еще насчитать десятки: Болванский Нос, Святой Нос, Белужий Нос, Олений Нос. И всем этим морским мысам названия дали жители Беломорского Поморья, потомки выходцев из Новгорода. Помор не скажет — мыс Канин Нос; это для него будет звучать, как для нас масло масляное конопляное. Он скажет просто Канин Нос. Слово носок, как и слово нос в смысле мыс, нигде, пожалуй, кроме как у архангельских поморов, не найдешь.
— Разве архангельские носы и носки имеют отношение к Чусовскому озеру?
— Конечно! Названия мысам в озере дали, вероятно, русские, которые первыми пришли в Прикамье. Через озеро ведь и шел путь с Вычегды. Эти носки свидетельствуют о том, что те, кто когда-то пришел на Каму-реку, во всяком случае часть их, были родом из Архангельского Поморья…
Отряд продолжал двигаться по тропе, то углублявшейся в лес, то выходившей на поляны, с которых открывались виды на озеро.
Бани оказались селением всего лишь из двух домиков. Очень странно выглядел один из них: ветхий, покосившийся на сторону, но… двухэтажный!
— Остатки прежней роскоши, — кивнул головой на дряхлое строение Иван. Он предложил своим новым, знакомым прокатиться по озеру. С ним отправились Сергей и Антон. Наташа с Семеном Петровичем занялись хозяйственными делами.
Метров тридцать, пока достигли лодок, пришлось брести по щиколотку в воде, выдирая ноги из топкого илистого грунта. Затем еще столько же толкали вертлявую лодчонку, лежавшую на вязком дне. Наконец вырвались из зоны мелководья, и Иван завел мотор. Лодка пронеслась мимо частокола из сотен жердей, служащего для сушки рыбацких сетей, и направилась к центру озера. Мерно качало, иногда резко встряхивало шальной волной и обдавало фонтанами брызг. Вода, которая с берега казалась свинцовой, да еще с серебряным отливом, на самом деле была просто грязной.
