Когда дед возвращался домой, за ним доверчиво следовали малыши.
— Принимай, Наташка, сироток на воспитание! — закричал он еще издали…
— Тетя Наташа, а где была мать у этих лосят? — спросил кто-то из ребят.
Наташа смутилась: первый раз в жизни ее назвали тетей.
— Не знаю. То ли медведь зарезал — у нас их порядочно, то ли браконьер убил — такие звери тоже встречаются, хоть и не очень уж часто.
И Наташа продолжала:
— Мы с Сережей, вот с этим, — показала она на своего спутника, — целыми днями занимались своими новыми питомцами. Назвали их Кучум и Верба. Поили коровьим молоком. И лосята, завидев нас с бутылками, сами мчались на завтрак или на ужин. Росли они быстро. Вскоре, привязав малышам на шею колокольчики, мы начали выводить их в соседний лесок. Лосята сначала пугались собак, свиней, посторонних людей, но вскоре привыкли и начали самостоятельно расхаживать по деревне. К концу лета мы стали прикармливать лосят зеленью: веточками осины, березы, рябины. Особенно нравилась лакомкам капуста. Осенью наши воспитанники были уже рослыми телятами. Они весь день носились с колокольчиками по лесу, иногда забирались в чей-нибудь огород, а иной раз, выискивая, чем бы поживиться, оказывались в чужих сенях. Хозяйки гнали проказников, ругали на чем свет стоит, но это на них ничуть не действовало… В это время ушел в армию Сережа. Теперь уже я одна начала обучать лосят. Скоро они привыкли стоять на привязи, ходить в узде, носить вьючное седло, а затем и вьюк. И узду, и седло я сконструировала сама. Все шло хорошо, пока вдруг в середине зимы мои любимцы не исчезли… Я исколесила на лыжах все леса вокруг — как в воду канули! — Наташа замолчала.
— Разве нынешние Кучум и Верба — другие лоси? — спросила Ольга Ивановна.
— Нет, те же самые. Почти полтора года проплутали где-то наши воспитанники. Лишь нынче заявились. Окончила я в этом году десятилетку. В школе, конечно, был выпускной вечер, аттестаты зрелости вручали. После вечера пошла я домой одна. От Бырмы до Караселки всего километров семь. Дорога знакомая, идет все полями, только перед самой Караселкой перелески встречаются. Ночь была июньская, светлая. Перешла вброд Турку, иду, раздумываю, что дальше делать. И вот когда совсем уже подходила к деревне, на дороге появились две какие-то большие тени. Я подумала, что это коровы, и спокойно шла дальше. А тени — ко мне. Всмотрелась я в ближнюю: она с рогами, да с ветвистыми! Лоси! Остановилась. Жду. А за этими еще третий из перелеска вышел. Подошли ко мне первые двое и… ткнулись мордами в грудь. Тут уж сразу догадалась — малютки! Так я Кучума с Вербой про себя всегда звала. У рогача нащупала уцелевший ошейник. Они! Я даже заплакала… Ну, приласкала, повела с собой. Идут. Третий вначале пошел было следом, но перед деревней, услыхав собачий лай, остановился и, потоптавшись на месте, повернул обратно. Вот и вся наша история.
— Наталья Дормидонтовна, — встала одна из учительниц, — нам хотелось бы узнать, с какой целью вы идете на Печору и как проходило ваше путешествие до Ныроба.
— Хорошо, — согласилась девушка. — Я скажу. Лосям своим я предоставила полную свободу. Днем они паслись на Осиновой Голове, а на ночь возвращались домой. Уже начала было их объезжать, как вдруг через несколько дней мои воспитанники заболели, ничего не едят. Я растерялась: что делать? Спасибо дедушке. Увидел он около растянувшихся лосей груду хлеба и картошки и сердито покачал головой: «Ты что, девка, сдурела, что ли? Ведь это зверь лесной — ему листья, кору, таежную травку подавай. Если, к примеру, тебя на одном масле держать будут, так и ты заболеешь». А я, действитель-но, все эти дни баловала лосей и хлебом, и картофелем, и даже сахаром. Боялась, как бы они снова не ушли. Ошибку свою я быстро исправила, но еще помучилась с малютками — на ноги они встали лишь через несколько дней. С тех пор хлебом и картофелем я им даю лакомиться лишь понемногу…
По совету своего школьного учителя-биолога Наташа поехала в Пермь, чтобы посоветоваться в зоологическом саду о том, как кормить лосей и как обращаться с ними. Узнать удалось немного. Тем не менее поездка в Пермь оказалась поворотным пунктом во всей судьбе Наташи и ее питомцев. Научный сотрудник, с которым девушка беседовала, сказал ей:
