Да и вообще, какая разница, откуда он взялся?
Роза вздохнула и взяла большой стакан с мыльной жидкостью, снабженный четырьмя волшебными палочками для создания пузырей. Джорджи любил пузыри. Он мог держать их неподвижно в воздухе почти двадцать секунд. Она уже потратила деньги на ботинки. Назвался груздем — полезай в кузов. В конце концов, Джорджи не сделал ничего плохого, а Джек вроде как получил награду за то, что порвал свои новые ботинки. С таким же успехом можно было бы купить и пузыри. Для Джорджи это была хорошая практика. Это поможет ему научиться вспыхивать…
До нее вдруг дошло, что Джек получил новые ботинки, а Джорджи получит только какие-то паршивые пузыри. Это было нечестно. Неважно, как она поступит, она ничего не выиграет. Ну, и как же было правильно поступить? Купить пузыри или не покупать ничего, кроме обуви? Ей хотелось бы иметь какое-нибудь руководство или что-нибудь в этом роде, какую-нибудь инструкцию, в которой было бы четко прописано, что должен делать ответственный родитель в подобной ситуации. Ее воображение рисовало Джорджи двадцатью годами позже, сидящего в кандалах перед каким-нибудь психиатром из Сломанного, и говорящим: «Ну, видите ли, все началось с пузырей…»
В проходе Джорджи что-то сказал, и ему ответил низкий мужской голос. В голове у нее зазвенел сигнал тревоги. Роза наклонилась, выглядывая из-за стенда с пузырями. Рядом с мальчиками стоял мужчина и что-то говорил. Она поставила пузыри и подошла к новоприбывшему.
Он стоял к ней спиной. Это была широкая мускулистая спина, обтянутая выцветшей зеленой футболкой, которая туго обтягивала плечи и свободно свисала в области талии. Футболка знавала и лучшие времена. Его джинсы выглядели не лучше: старые, изношенные, серые от постоянной грязи, въевшейся в ткань. Волосы у него были темные и растрепанные, сзади не доходили до плеч.
Он не был местным Эджером, Джек учуял бы его, если бы он был новеньким из Грани или из Зачарованного мира. Магия не действовала дальше границы, но обоняние Джека оставалось все же острее, чем у обычного человека, и люди с магией в крови испускали специфический запах. Сама она никогда ее не унюхивала, но Джек утверждал, что магия пахнет пирогами, что бы это ни значило. И у него был строгий приказ немедленно сообщать ей, если они встретят незнакомца, пахнущего пирогом, в Сломанном мире.
Приблизившись к ним, она услышала мужской голос.
— …да, но его руки не двигаются. Вот так он и застрял. Ты не можешь заставить его драться.
Он был не похож на растлителя малолетних, но растлители малолетних никогда не бывали похожи на растлителей малолетних. Они выглядели как ваш законопослушный, посещающий церковь, хороший сосед. И они очень хорошо ладили с детьми.
Джорджи заметил ее.
— Роза, ему тоже нравятся эти парни.
— Вижу, — сказала она. Если бы они снова были в Грани, и если бы у нее были знания, как преобразовать свою силу в стихию, ее голос заморозил бы все в радиусе двадцати ярдов. — И он обычно болтается в отделе игрушек, разговаривая с маленькими мальчиками?
Мужчина обернулся. На вид ему было под тридцать. У него было красивое лицо с квадратной челюстью и рельефными скулами. На его лице не осталось ни капли детской пухлости. Его щеки были впалыми, нос тонким и хорошо вычерченным. Она внимательно посмотрела в его глубоко посаженные карие глаза. Эти глаза успокоили ее: взгляд был честным и прямым. Не растлитель малолетних, решила она. Наверное, просто хороший парень, который общается с детьми в отделе игрушек.
Он протянул руку и снял с верхней полки фигурку пирата.
— А вот эта шевелится. Вы можете придумать ему позу. — Он протянул игрушку Джорджи, и мальчики склонились над ней. — Извините, — сказал он ей. — Я не хотел вас тревожить.
— Я вовсе не потревожилась. — Она немного смягчила угрозу в голосе.
— Моя ошибка. — Он снова повернулся к игрушкам.
Она стояла рядом с ним, чувствуя себя немного неловко.
— Покупаете для себя или для сына? — спросила она, чтобы что-то сказать.
— Для себя.
— А-а-а. Вы коллекционер? Один из тех типов, «которые никогда не вынимают из коробки»? —
