— Все, что я скажу, сделает все только хуже, — пробормотала она.
— О чем ты?
Бабушка вздохнула.
— У тебя есть один недостаток, Роза. Ты очень смелая. Совсем как мой Клетус, совсем как твой отец. Это черта Дрейтонов, и она не принесла нам ничего, кроме горя. Ты видишь вызов, и ты отзываешься на него.
Роза моргнула. Она не гонялась за вызовами, по крайней мере, намеренно. По крайней мере, она никогда так не считала.
— А этот Деклан, он просто ужасный вызов, — продолжала бабушка Элеонора. — Гордый и могущественный. И он выглядит… Ты сама знаешь, как он выглядит. Я знаю, что ты вывернешься наизнанку, пытаясь победить. Деклан ведет себя точно так же: он увидел тебя в окно с телефоном и вышел через заднюю дверь, как будто собирался штурмовать замок. Он решил, что ты принадлежишь ему.
— Я разуверю его в этом, — фыркнула Роза. — Он думает, что уже победил. Ну что ж, у меня есть один-два сюрприза для него.
— Вот этого я и боюсь, — пробормотала бабушка. — Ты должна понять, что он опасный человек. Весьма опасный. Я прокляла его.
— Ты что?
— Я прокляла его, — повторила бабушка. — В тот вечер, когда Уильям позвонил, он вошел в дверь и спросил тебя, а я не знала, кто он такой, поэтому прокляла его.
Боже.
— И что же ты наложила?
— «Резиновые ножки».
У Эджеров было много талантов. Способность к проклятию была не самым редким талантом, но одним из самых сильных. Чем старше ты становился, тем сильнее становилось твое проклятие. У старших Эджеров была монополия на проклятия, и они не приветствовали новичков, пока те не достигали среднего возраста, который для некоторых семей Эджеров составлял семьдесят или около того лет.
От большинства проклятий не было оборотных средств. Они должны были быть разрушены целью или оставлены, чтобы завершить свое дело. Если цель все-таки сумела разрушить твое проклятие, то магия обрушивалась на вас в ответ. В то время пока вы пытаетесь справиться с последствиями, очень расстроенный проклятый может появиться перед вами со своим верным дробовиком, намереваясь сделать из вас решето. А если проклятие все-таки срабатывало, то часто семья пострадавшего обращалась к одному из старших проклинателей с просьбой помочь наложить соразмерное проклятие на проклявшего. Тогда у вас действительно были проблемы. Эджер должен был прожить много лет и обладать большим уважением, прежде чем он или она могла бы безнаказанно проклинать кого-то, иначе возмездие было бы быстрым и жестоким.
Роза научилась проклинать, когда ей было всего шесть лет, случайно, как и все остальные. Вся семья была в баре, и девушка по имени Тина Уотти украла ее куклу и бросила ее на решетку. Розе очень захотелось, чтобы у Тины, в отместку, выпали волосы. Как только она это произнесла, ее магия хлынула потоком, и им пришлось вернуться домой. В следующий раз, когда она увидела Тину, ее длинные светлые волосы исчезли, и короткий ежик покрывал ее голову.
Каждому было позволено только одно проклятие, первое, потому что именно так вы узнавали, что обладаете силой. Но после этого ты учился держать себя в руках, иначе тебе придется чертовски дорого за это заплатить. К счастью для нее, бабушка тоже была проклинателем, одной из лучших в Восточном Лапорте, и Роза получила больше знаний в искусстве проклятий, чем ей когда-либо понадобится. Единственный правильный способ ответственно изучать проклятия — это страдать от большинства из них. Бабушка знала много проклятий, и Розе очень хотелось их выучить. Когда ей было двенадцать, она примерила на себе «резиновые ножки».
«Резиновые ножки» были мучительно болезненным проклятием. Жертве казалось, что ее ноги разорваны в клочья. Если бы она попыталась сделать шаг, то неизбежно упала бы на землю. Проклятие не оставляло никакого вредного эффекта и исчезало примерно через полчаса, но за это время человек мог сойти с ума.
И бабушка наложила его на Деклана. Удивительно, что он не убил их всех сразу.
— Почему ты прокляла его?
Бабушка пожала плечами.
— Кстати, он меня удивил.
— Чем?
— Твоя голубая кровь что-то проворчал и отмахнулся, получив проклятие. Просто перешел через него. И вот тогда я ударила его бутылкой оливкового масла и промахнулась. Он увернулся, забрал бутылку из моих рук и сказал мне на прекрасном французском языке, что хотя он и ценит мою энергию по защите моей семьи, но если я попытаюсь ударить его снова, то сильно об этом пожалею.
