— Что они такое? — спросила Роза.
Элеонора сморщила лоб.
— Я не знаю, — тихо ответила она. — Давай заварим чай и все выясним.
* * *
БАБУШКА Элеонора взяла кусочек белого мела и быстрыми отработанными движениями нарисовала на поверхности стола розу ветров. Джорджи застыл у стола, как вкопанный. Джек заерзал на стуле, сложив руки вместе, словно в молитве.
Роза поставила толстую свечу в трамонтане, в северной точке, и зажгла ее. Крошечный язычок пламени заплясал на фитиле. Кубик льда украшал леванте — восток. Роза добавила кусок гранита на остро — на юг, и посмотрела на Джека.
— Пора? — спросил он.
— Пора.
Джек разжал руки и уронил на стол толстую зеленую гусеницу. Роза подтолкнула ее к поненте — к западу, и плюнула на нее. Гусеница извивалась, но оставалась на месте, придавленная небольшим зарядом магии.
Это была старая знакомая магия Грани. Не броский и не научный, а простой земной способ, который работал. Деклан насмехался бы над такой разновидностью магии, точно так же, как все его высокомерные друзья будут насмехаться над ней, если она вдруг уйдет с ним. Но магия была прекрасна. А ей нечего было ему доказывать, и она не собиралась отказываться от своей свободы. И неважно, как он на нее смотрел.
Бабушка Элеонора расстегнула маленькую сумочку на молнии и бросила кусочек плоти зверя на розу ветров. Зловоние ударило Розе в ноздри. Она поморщилась и отвернулась, чтобы глотнуть чистого воздуха.
— А почему он так воняет? — Джек крепко зажал нос.
— Этого мы не знаем. — Бабушка Элеонора жестом пригласила их к столу. — Беремся за руки.
Они встали вокруг стола, держась за руки.
— Сосредоточьтесь на плоти. — Бабушка Элеонора глубоко вздохнула и начала петь.
— Все, что есть от всего, что было, вернись к своему корню, повинуйся моим словам. Все, что есть из всего, что было, вернись к своему корню, повинуйся моим словам…
Магия струилась из них, сосредоточившись на пахучем ошметке. Тонкая лужица воды растеклась из-под кубика льда, образовав идеальный круг. Гранитная глыба содрогнулась, засверкали маленькие кусочки кварца. Пламя свечи выросло до двух дюймов. Гусеница извивалась.
Плоть в центре отказывалась двигаться.
Через десять минут они повторили попытку.
Ничего.
— Как будто он не с этой земли, — пробормотала Роза.
— Есть и другие вещи, которые мы можем сделать. — Бабушка Элеонора поджала губы.
Они могли это сделать, и они это сделали. Четыре часа спустя Роза едва могла поднять голову. Бабушка Элеонора взяла скалку, посмотрела на кусок плоти… их третий, первые два были поглощены различными заклинаниями… и ударила по нему скалкой.
Роза нахмурилась.
— Зачем это?
— Чтобы мне стало легче.
Зазвонил ее сотовый телефон. Роза подпрыгнула на шесть дюймов в воздух.
— Кто тебе звонит?
— Понятия не имею! — Она открыла крышку телефона. Может быть, это было предложение о работе. — Алло?
— Привет, Роза, — произнес мужской голос на другом конце провода.
— Привет. Подожди минутку. — Она прикрыла трубку рукой и одними губами произнесла «Уильям», обращаясь к бабушке.
— Иди. — Бабушка Элеонора кивнула на заднее крыльцо.
— Я ненадолго, — пообещала Роза.
Она вышла на заднее крыльцо и направилась по траве к старым деревянным качелям, свисавшим с массивной ветки сучковатого дуба. Наступила ночь, темнота была прохладной и приправленной нежным, слегка горьковатым ароматом орхидей, свисающих с вьющихся вокруг дерева виноградных лоз, и слабым ароматом мимозы, исходящим от цветов ночных игл. Окна дома отбрасывали слабый свет на залитую тьмой лужайку.
— Откуда у тебя мой номер? — Она села на качели.
— Мне его дала одна твоя подруга. Та, что с зелеными волосами.
Латойя.
— Откуда ты ее знаешь?
— Я пришел к тебе на работу. Я подумал, что, может быть, смогу пригласить тебя на ужин, а они сказали, что тебя уволили.
Она услышала в его голосе искреннее беспокойство.
— Угу, это так.
— Очень жаль это слышать. Как мальчики это восприняли?
— Они еще не знают.
— Значит, тебе нужна работа? Я мог бы поспрашивать здесь…
Но они, конечно же, не станут ее нанимать. Только не с ее выдающейся бумажкой из Грани. Тем не менее, это было так предусмотрительно с его стороны.
